Не дождавшись от меня вопросов, Аристарх Петрович достал из внутреннего кармана сюртука конверт и протянул мне.
— Владимир Дмитриевич, ознакомьтесь, пожалуйста, прежде чем мы продолжим наш разговор.
Вообще-то меня ждали друзья и нужно было решить с Мо Сянем вопрос о лечении Степана, но, похоже, от этого господина просто так не отделаешься. Поэтому я вскрыл конверт, в котором оказался листок из тонкой бумаги. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: это дорогая бумага. Очень дорогая!
На самом верху листка располагался герб. Императорская корона, а над ней — подвеска, состоящая из трёх частей, в которых угадывались олень, ворон и волк. Огибая корону, в стороны от подвески шли цепи, оплетённые цветущими лозами.
В правом нижнем углу листка красовалась стилизованная морда волка — герб Волковых.
А в центре аккуратным почерком несколько строчек и подпись: «Твоя мама княгиня Е. П. Волкова».
Я некоторое время просто смотрел на листок — никак не мог прочитать написанное. Отчего-то сильно колотилось сердце и буквы расплывались в глазах. И что самое поразительное — у меня тряслись руки! Вот с чего бы такое волнение, а?
Адвокат молча ждал, не произносил ни слова.
Глубоко вздохнув, я собрался и начал читать.
Буквы складывались в слова, а слова — в предложения. Но смысл от меня ускользал.
Пришлось перечитать записку во второй раз. Потом в третий.
Я бы и в четвёртый раз перечитал, но письмо вдруг рассыпалось в пыль и исчезло.
Именно это показало мне, что письмо настоящее, и то, что я там прочитал, правда. Хотя, всё равно не верилось.
Ну ещё бы! Внезапно приходит какой-то перец и приносит письмо на гербовой бумаге. А там: «Сынок, прости… Так было нужно… Это был единственный способ спасти тебе жизнь… Я хочу, чтобы ты возвысился, и я смогла бы тебя ввести в наш род, который твой по праву рождения…»
Получалось, что слухи о том, что я незаконнорождённый сын императорской дочки, совсем не слухи. И к этой мысли нужно было привыкнуть.
Я глянул на Мо Сяня, и по его сочувствующим и понимающим глазам понял, что он знал об этом. Всегда знал.
Вспомнил похороны. Четыре гроба под дождём — два больших и два маленьких. Вспомнил призрачных волков, поднимающихся над телами погибших.
И дождь… Невыносимый осенний дождь!
Раскисшую дорогу под дождём и трое Волковских прихвостней на конях…
А ещё постоянные нападения, попытка отравить мою ци, драка тут в академии, по поводу которой идёт разбирательство.
И ещё много чего вспомнил, что было, по словам великой княгини, «единственным способом спасти меня»…
Воспоминания прервал адвокат.
— Как видите, Владимир Дмитриевич, у меня есть причина способствовать вашему возвышению, — мягко произнёс он.
Глядя сквозь него, я спросил:
— Она… Княгиня… — я не мог назвать женщину, написавшую письмо, мамой. — Она написала, что хочет ввести меня в род. Что это значит?
— Вы станете победителем турнира, и в награду женитесь на внучке императора Елизавете. Возьмёте фамилию жены и станете полноправным наследником старшего рода, — ответил Аристарх Петрович так, как будто это уже решённое дело.
Я просто охренел от такого поворота! Выходит, они ещё хотят решать, на ком мне жениться! Не слишком ли много на себя берут?
— Нет! — прервал я его.
— Что? — удивлённо переспросил адвокат её светлости великой княгини и по совместительству моей настоящей мамы. Видимо, решил, что ослышался.
— Нет! — повторил я. — Я не женюсь на Елизавете!
— Но иначе вас трудно будет ввести в род, — начал убеждать меня адвокат.
— Я не войду в род! — перебил его я.
Бедному Аристарху Петровичу потребовалось несколько минут, чтобы переварить услышанное.
— Почему? — наконец спросил он.
— Потому что я ненавижу Волковых! И не хочу, чтобы меня с ними связывало хоть что-то! Я отказываюсь от вашей помощи! — сказал я и поднялся. И холодно добавил: — Если это всё, то не смею вас задерживать.
Аристарх Петрович нервно сглотнул. А потом тоже встал.
— Надеюсь, вы передумаете? — сделал он ещё одну попытку.
— Не надейтесь! — отрезал я.
— И всё-таки…
— Вас проводить? — предложил я прямым текстом.
Адвокат задумчиво посмотрел на меня и улыбнулся.
— Не нужно меня провожать, — сказал он. — Всего доброго!
— И вам тоже! — попрощался я.
Адвокат тут же растворился в воздухе.
— Что это за способность такая? — спросил я у Мо Сяня, кивнув в то место, где только что стоял адвокат.
— Телепортация, — ответил китаец.