И она вышла из моего закутка.
А мы остались вдвоём с Шаманом — расправившись с испорченными артефактами, он занял своё место у меня под боком и теперь тарахтел потихоньку.
— Где ж ты был, котяра? — спросил я рыжего засранца, почёсывая ему за ушами.
«Мр, у меня что, не может быть своих дел, мррр?» — прозвучал в моей голове его голос.
— Почему же не может? — не стал я спорить. — Может, конечно! Просто я переживал за тебя и за Мо Сяня.
Кот фыркнул.
А я добавил:
— За Мо Сяня до сих пор переживаю.
«О себе лучше переживай!» — глубокомысленно заметил кот, жмурясь от наслаждения.
— Да что со мной случится?! — отмахнулся я.
И кот тут же больно цапнул меня за руку.
«Не испытывай удачу!» — практически прошипел он.
Я вздохнул, прокручивая в голове последние события и получая больше вопросов, чем ответов.
Подброшенные в мою комнату слизни, странная ситуация с Сеней, девчонка эта босоногая, исчезновение Мо Сяня… Плюс испорченные лечебные артефакты, чёрт бы их побрал вместе с медбратом! Интересно, эти события связаны? И если да, то как?
Вернулась Синявская и сообщила с порога:
— Что-то я нигде не нашла этого проходимца. Надо будет дождаться Евгения Юрьевича и расспросить его.
Надо-то надо! Но, блин, скоро рассвет! И если я могу спокойно спать днём, То Варваре Степановне придётся идти на работу. Как она после бессонной ночи будет работать со студентами?
— Уже поздно… Точнее, рано, — сказал я. — Может, пойдёте отдохнёте?
На что Синявская ответила:
— Ну уж нет! Я хочу знать, зачем он проделал этот фокус! Как я поняла, испорченные артефакты не должны были убить нас, а только усыпить. Ну и заблокировать на время магическую силу. Так что, подождём.
Подождем мою маму, подождем твою мать… Эх, кофейку бы сейчас!
Но я не успел эту мысль даже додумать, как в палату буквально ворвались ректор со своим заместителем, старший лекарь и ещё какой-то солидный мужик с брюшком и бакенбардами.
Ко мне за ширму они буквально ввалились и с видом обвинителей, застукавших нас за непристойным занятием, начали, что называется, обличать.
— Варвара Степановна, — орал мужик с брюшком. — Как вы могли?! Разве вы не знаете, что отношения со студентами у нас в академии запрещены!
Он не успел договорить, как у меня пазл сложился.
— Так вот зачем он всё это проделал! — пробормотал я, не обращая внимания на мужика с бакенбардами.
— Похоже, ты прав, — ответила мне Варвара Степановна.
— Да как вы смеете! Варвара Степановна! — разорялся ректор. — Это же увольнение из академии, а для студента — однозначное отчисление! А вы… Вы ведёте себя…
— Но одно не понятно, откуда он узнал, что вы придёте? — не обращая внимания на крики, спросил я.
— Варвара Степановна, я к вам обращаюсь! — проорал, брызгая слюною мужик с бакенбардами. — Перед вами глава попечительского совета! Извольте проявить уважение!
— Да это-то просто! — с усмешкой ответила мне Синявская. — Как думаешь, откуда я узнала про расследование и опасность для тебя?
— Получается, вас специально вызвали? — спросил я, совершенно, однако, не удивившись её словам.
— Не вызвали! — поправила Варвара Степановна. — На это бы я не среагировала. Мне просто дали услышать некоторую информацию. Случайно, ха-ха!
— Варвара Степановна! — ректор совершенно вышел из себя. — Вы вообще понимаете, что происходит?!
Синявская повернула к нему голову так, как будто только заметила и ответила:
— Понимаю гораздо лучше, чем вы, уважаемый Данила Евграфович. И вы, Арсений Васильевич! Да и вы тоже, Евгений Юрьевич. Хотя на ваш счёт я не уверена!
Господи, сколько достоинства было в этой женщине! Она и бровью не повела на обвинения. Хотя и ректор, и мужик на говно исходили. Но осадила их красиво!
А вот старший лекарь от её слов поёжился. Знает кошка, чьё мясо съела!
— И что же вы знаете, Варвара Степановна? — встрял заместитель ректора.
До сих пор он держался за спинами и в скандал не лез. И вот теперь спросил спокойно и вежливо.
Синявская повернулась к нему и уверенно ответила:
— А это, Виктор Павлович, продолжается история со слизнями.
И сразу же в палате повисла тишина. Как будто Синявская произнесла страшное заклинание и выключила звук.
Лишь время спустя ректор проговорил:
— Почему вы так думаете?
— Потому, Данила Евграфович, что вижу не только то, что мне хотят показать, а смотрю несколько шире.
— Объяснитесь! — потребовал мужик с бакенбардами.
— Извольте, Арсений Васильевич! — сказала Варвара Степановна. — Вы не будете отрицать, что демонические слизни в комнату Владимира были подброшены явно не с добрыми намерениями?