Меня прям гордость распирала за результат Глеба!
А потом точно так же распирала гордость за результат Данилы. У него итог медитации был чуть получше, чем у Глеба. Но защитный слой тоже быстро распался.
И у Василя всё вышло! Он даже смог ненадолго удержать защитный слой на своей коже.
Про Полину и Анастасию вообще молчу! Они обе умнички! Прям душа радуется!
Но самый интересный результат был у Сени. Ему удалось не только увидеть средоточие и напылить ци, что меня абсолютно не удивило, особенно если вспомнить, из какого Сеня рода, но ещё ему удалось покрыть ци не только кожу, но и внутренние органы.
Я сначала удивился, зачем ему это? Но потом понял — это для защиты внутренних органов в то время, когда Сеня превращается в зверя.
Естественно, Сеня не стал говорить, для какой цели он защищал органы, но преподавателю это было и не нужно. Его интересовал только результат. Всё остальное не имело значения.
А по результатам Сене переводной экзамен тоже зачли. Как сказал преподаватель:
— Вы, Арсений Волков, знаете, чего хотите от медитации и идёте точно к цели! Это важное знание для культиватора. Не просто возвышение, а понимание для чего вы это делаете, понимание своей цели.
И хоть Сеня на самом деле и не сказал, для чего именно он так распределил защитный слой, преподаватель зачёл ему переводной экзамен.
А мы и рады! Теперь Сене нужно сдать ещё один переводной экзамен, и он сможет участвовать в большом турнире.
Преподаватель расспрашивал других студентов о их результатах, но мы уже никого не слушали. Мы поздравляли друг друга и радовались за Сеню, как за себя.
Теперь Сене нужно выбрать второй предмет и попытать счастье с ним. Глядишь, и получится!
Единственное, у нас изначально была цель всех наших довести до большого турнира. Что ж, цель не поменялась. Просто мы увидели, что это возможно.
Как говорил Остап Бендер во время обсуждения с Кисой Воробьяниновым обшей стоимости драгоценностей мадам Петуховой, спрятанных в стульях, в романе Ильфа и Петрова «12 стульев»: «Лёд тронулся, господа присяжные заседатели!»
Лёд тронулся! И это обнадёживало! И вселяло уверенность, что и другие смогут!
Наконец, преподаватель закончил опрос.
Результаты у остальных моих однокурсников в подавляющем большинстве были скромными. У нескольких человек вообще не получилось. Ну и четверо вроде как даже получили защитный слой, хотя больше никому переводной экзамен зачтён не был.
— Еремей Евгеньевич! — обратилась к преподавателю одна из девушек, у которой ничего не получилось. — А что нам теперь делать?
— Медитировать, Любава, медитировать! — ответил ей преподаватель. — Снова и снова медитировать!
— Но у меня не получается! — надула губки девушка.
Еремей Евгеньевич снисходительно посмотрел на девушку и вдруг сказал фразу, от которой у меня сразу всё вылетело из головы.
— А вы, Любава, попросите Володю Корнева, пусть он вам поможет. Вы же видели, как хорошо у него получается? Думаю, он вам не откажет… — и этот гад посмотрел на меня: — Правда, Володя? Не откажете же такой симпатичной девушке?
Я ничего не успел ответить, как между мной и Любавой появились Полина с Анастасией. Как будто через телепорт переместились. И заявили одновременно:
— Володя ещё не оправился после ранения, — сказала Анастасия.
— Любава, подключи своё воображение! — сказала Полина.
Любава же, выставив нижнюю губу балкончиком, ответила девушкам:
— Вам-то хорошо! Володя помогает вам. А как нам быть? Кто нам поможет?!
Пока девушки выясняли, кто кому помогает, преподаватель шустренько поднялся с подушечки и быстренько слинял из кабинета. Сволочь!
Я тоже попытался слинять вслед за ним, но у меня ничего не вышло. Любава и её подруги перекрыли выход. Пробиваться можно было только с боем, но я как-то не привык драться с девушками, тем более, с симпатичными.
Парни, кстати, тоже стояли вторым фронтом у самой двери, намертво запечатывая выход.
— И что теперь делать? — чуть слышно пробормотал я, в бессилии опускаясь обратно на пол.
— Ох, что же ты на пол садишься? — тут же запричитала Любава и кинулась к поджопной подушечке преподавателя. Схватила её и понесла ко мне.
Но дорогу ей преградила Полина. Она молча протянула руку:
— Давай! Я передам! — сказала она, как отрезала.
Любаве ничего другого не осталось, как только передать Полине подушечку для меня. Хотя я видел, что ей это очень даже не понравилось.