— Никаких, Маргарита Андреевна, коктейльчиков! Ох-ох-ох!.. Никакого обезболивания! — недовольно профырчала Юленька, усаживаясь на стул. — Мы же с вами договаривались! Абсолютно естественные роды!
— Так, ну а что же такого противоестественного в витаминчиках и спазмолитиках? — щебетала птичкой Маргарита Андреевна. — А эпидуралочку вы и сама захотите. Чуть попозже…
— Делайте всё, как она захочет! — высокомерно, тоном, не терпящим возражений, наказал кряжистый мужик, лет на двадцать старше своей Юленьки.
— О! А вот и Татьяна Георгиевна! Сейчас всё будет хорошо! — расплылась мармеладом старшая акушерка обсервации, узрев заведующую. — Принимать, Татьяна Георгиевна? В родзал, Татьяна Георгиевна?..
Акушерка приёмного вопросительно смотрела на заведующую обсервацией.
— Не торопитесь, Маргарита Андреевна. Прошу вас лечь на…
— Юлия! Меня зовут Юлия! — охнула молоденькая дама. — Зачем лишний раз на кресло? Не буду я никуда ложиться! Там, в родзале, меня и посмотрите.
— Юля, позвольте мне решать, где вас смотреть и какой из осмотров лишний, договорились?
Маргарита Андреевна делала из-за спин четы «многозначительные» глаза. Но Татьяна Георгиевна и не подумала сменить тон:
— Вы контракт на роды не заключали, так что я могу сейчас вызвать дежурного врача, если вас не устраиваю. Да и то не факт, что он оставит вас рожать именно здесь. Отправит вас по району.
— Чё-та я не понял! — вскинулся кряжистый мужик. — Маргарита Андреевна сама отговорила нас от контракта. Сказала, что только лишние деньги выкидывать, а вы и так всегда здесь.
— Маргарита Андреевна у нас вообще много говорит. Лишнего. В том числе про деньги! — поморщилась Татьяна Георгиевна, представляя, как ей в очередной раз выписывает лещей начмед. А она — в очередной же раз! который?! — выдаёт люлей Марго, а той — как с гуся вода. — Вы у меня не наблюдались, ни разу не осматривались. О том, что у вас краевое, — мне известно только со слов нашей многоопытной Маргариты Андреевны. Так что… — Татьяна Георгиевна вопросительно посмотрела на кряжистого мужика.
— Степан Михайлович.
— Так что, Степан Михайлович, решайте прямо здесь и сейчас — или ваша Юля меня слушается, или я вызываю ответственного дежурного врача, и далее решает он.
— Маргарита Андреевна рекомендовала вас как отменного специалиста…
— Ой-ой-ой, опять начинается! — заохала Юлия.
— Юля вас слушается! — моментально выкрикнул кряжистый Степан Михайлович.
Маргарита Андреевна перешла на посыл Татьяне Георгиевне пассов руками.
— Ложитесь на кушетку, Юля, — смягчила тон заведующая.
После серии охов и ахов акушерка приёмного с помощью кряжистого мужика и совершенно ненужных телодвижений Маргариты Андреевны уложила Юлю на кушетку. Татьяна Георгиевна прослушала сердцебиение плода.
— Записывай, измеряй, переводи в родзал.
— Какие показания к обсервации писать?
— Алчность Маргариты Андреевны в тротиловом эквиваленте! — Увидав, как юная девчушка в кокетливом белом халатике вытаращила глаза, она тут же добавила: — Грамотная акушерка, дорогая моя, всегда показания к обсервации найдёт! Где обменная карта?
— Вот! — протянула молоденькая акушерка Татьяне Георгиевне помятый лист формата А4.
— Да тут половины анализов нет! — изучив бумаженцию, резюмировала Татьяна Георгиевна. — Пиши: «недообследована». Почему же вы, Юлия, не сдавали ни ВИЧ, ни РВ? Наберите у неё кровь на ВИЧ и РВ! — приказала заведующая персоналу.
— Я вам что, бомж? — возмутилась ухоженная Юлия. — И у меня лишних вен нет!
— Ни у кого лишних вен нет. Все давно уже анатомами посчитаны! И вы что, считаете, что только бомжи ВИЧ-инфицированы? Что только деклассированный элемент подвержен сифилису? И что французское нижнее бельё — надёжная защита от инфекций, передающихся половым путём?
«Вот зачем мне это надо?!» — не слушая развёрнутый ответ пациентки на предмет её верности и преданности глубокоуважаемому Степану Михайловичу, размышляла Татьяна Георгиевна. «Вот зачем? Денег и правда более чем достаточно — права климактерическая Елизавета Петровна с её яростной завистью. Другое дело, как даются эти деньги, ну да это ладно… Но вот зачем? Почему она сейчас не дома? Зачем берётся за девицу, ни разу прежде ею не виденную? Недообследованную? Маргарите хоть кол на голове теши — у неё клиентуры по сарафанному радио, и всех на старую подругу волочёт. Иди домой, Таня! Вызови ответственного дежурного врача — и иди! А что дома? Дома — уютно, красиво. Шкафы забиты тряпками и сапогами. Один из лучших способов женской сублимации — тряпки. И сапоги. А также ботинки, туфли, ботильоны, балетки… Одних меховых жилеток — штук шесть. И зачем? Всё равно самый востребованный ею наряд — зелёная пижама, самое надеваемое „пальто“ — белый халат, самая употребляемая обувь — белые тапочки, прости господи. Моющиеся. Недавно вон опять купила горчичные замшевые штаны, стоимостью в пять таких Юль. И обувку им — штанам, а не Юлям — в тон. Ни разу не надела! Правда, что ли, с Волковым этим свиданкнуться? Впрочем, скоро у Сёмы защита, вот на банкете и выгуляются обновки, включая шубку-свитер, пусть бабьё в муках корчится. Всё радость. Впрочем, сомнительная и быстро проходящая. Вот если… И почему она замуж не вышла и детей не родила в конце концов?! Ещё не поздно, кстати…»