— У меня достаточно времени, — сказал полицейский, убирая блокнот. — А у вас, дамы?
Надувательница пузырей скрестила руки на груди и выставила ногу вперёд.
— Определённо.
Деррек не мог отвести взгляд от женщины, которая назвалась Джилл.
Она действительно носит его малыша?
Судя по испуганному взгляду её глаз, всё возможно. У неё была благородная внешность: безупречная кожа, каждый волосок на своём месте, подбородок смотрит вверх, упрямо и непоколебимо. Он посмотрел на безымянный палец. Ничего. Она не была замужем, что было ему на руку — меньше претендентов.
Деррек перенёс свой вес с больной ноги на здоровую и начал рассказ с самого начала.
— Около шести лет назад я был донором в компании “КриоКорп”. Спустя восемнадцать месяцев я отправил им письмо с просьбой удалить меня из базы потенциальных клиентов. Три месяца назад я получил письмо от “КриоКорп”, в котором говорилось, что реципиент тридцать пять шестнадцать "А", то есть Джилл Гаррисон, выбрала меня в качестве донора. Вот почему я здесь.
Джилл побледнела, и её ноги подогнулись. Женщина начала падать. Деррек успел поймать её, прежде чем она упала на землю. Он держал её обессилевшее тело, радуясь, что она ещё дышит.
— Офицер, — крикнула надувательница пузырей, потрясённая тем, что он держит её подругу, — сделайте же что—нибудь.
Офицер Койл направился к машине.
На противоположной стороне улицы длинноногая женщина и леди в синем звали детей. У Деррека появились зрители.
— Не беспокойтесь, — сказал офицер Койл, — скорая уже в пути.
— Эй, Голливуд! — крикнул Дерреку один из детей. — Можно автограф?
Леди в широкополой шляпе усадила детей на место для пикника, где на ветру раскачивались воздушные шарики.
Резкая боль пронзила колено Деррека. Удерживать Джилл Гаррисон было не так—то просто. Он направился к своей машине. Надувательница пузырей следовала за ним по пятам, направив свой острый ноготок ему в спину.
— Что ты собрался делать?
— Если ты откроешь дверь, — сказал Деррек, — я положу твою подругу на сиденье.
— Ну уж нет. Ты можешь быть кем угодно.
— Меня зовут Деррек Бейлор. Я играю за Лос—Анджелес Кондорс. Спроси офицера и того ребёнка. Или, может, сама будешь её держать?
Он повернулся к ней, но она протестующе подняла руки и кинулась открывать дверь машины.
Деррек опустился на здоровое колено между сиденьями и положил девушку без резких движений. Когда он попытался достать свою руку у неё из под головы, она потянулась к нему, обвив руками его шею.
***
Джилл взглянула на него удовлетворённо. Томас вернулся к ней. Он держал её в своих руках, заставляя её чувствовать себя парящей в воздухе, будто переносил её через порог. Томас наклонился и положил её на кровать. Боясь, что он слишком быстро уйдёт, она потянулась к нему, обняв его за шею.
А затем поцеловала его.
Сначала Томас показался ей неуверенным. Его рот быт твёрже и горячее, чем она помнила, боясь, что позволит себе расслабится и насладиться моментом. Поцелуй был возбуждающим, и она не хотела, чтобы он заканчивался, но он оттолкнул её.
— Томас, — сказала она, — не уходи.
Но было слишком поздно. Всё, что касалось Томаса, заканчивалось слишком быстро. Всё.
Джилл приоткрыла глаза и прерывисто задышала, увидев великолепного мужчину, склонившегося над ней.
Это точно был не Томас.
Понадобилось всего мгновение, чтобы вспомнить, что именно этот мужчина назвался отцом её ребёнка. Мужчина держал её голову в своих руках. Её беременный животик упирался ему в пресс.
— Вы не Томас.
Дьявольская улыбка коснулась его губ.
— Не могу не согласиться.
— Скажите, что я вас сейчас не целовала.
Но он—то знала, что целовала. Его глаза... ответ был в его глазах. И её губы — незнакомый привкус всё ещё был у неё на губах.
— Скорая уже в пути, — сказал он.
Она забеспокоилась, вспомнив, как у неё потемнело в глазах и она упала.
— С ребёнком всё в порядке?
— Думаю, да. Я увидел, что вы падаете и поймал вас, прежде чем упали на тротуар и навредили себе и ребёнку.
Сэнди просунула голову в открытую дверь.
— Что здесь происходит? Что он с тобой делает?
— Всё хорошо, — сказала Джилл подруге. — Мы просто разговариваем.
Мужчина по имени Деррек попытался выбраться из машины, но Джилл схватила его руку.
— Прежде чем я потеряю сознание, объясните, почему вы сказали, что я беременна от вас?
— Потому что это правда.
Она попросила Сэнди удалиться, и её подруга исчезла, но перед этим тяжело вздохнула.
— Не хотелось бы вас разочаровывать, — сказала Джилл мужчине, — но вы точно не отец моего ребёнка.
— Откуда такая уверенность?
— Донорам в “КриоКорп” нужно заполнить кучу бумажек.
Она—то знала это. Последние восемь месяцев она провела, запоминая каждая слово, написанное донором её малыша о себе.
— У отца моего ребёнка голубые глаза. Он немного выше, и он...
Он поморщился.
— Что? Что вы сделали?
— Я немного соврал.
— Никто не может "немного соврать". Либо врёшь, либо нет.
— Вы правы. Я соврал, — сказал он. — Ваш донор закончил медицинский и предпочитает водное поло футболу. Он вегетарианец, так?
Она кивнула, не веря, и добавила:
— Он так же очень чувствителен и работает в Гринписе.
Он потёр нос.
— Он доктор, — продолжила она, стараясь не верить этому мужчине, — и иногда работает клоуном в детской больнице, потому... потому что очень любит детей.
Она почувствовала толчок ребёнка. Наверное, он тоже, потому что переменил своё положение, чтобы больше не нависать над ней. Он выглядел смущённым, будто ему было больно. Не то, чтобы она беспокоилась о нём. Он заслужил такое чувство, потому что шпионил за ней, а потом ещё и вывалил слишком много информации на неё.
Мужчина смотрел на её живот. Ребёнок толкнулся снова и в этот раз сильнее.
Его глаза расширились.
— Потрясающе.
Она улыбнулась. Она не могла возразить. Каждый раз, ощущая, как он пинается, она думала, что это чудо.
— Будто он пытается выбраться наружу.
— Ты сказала "он"? У нас мальчик?
Её сердце рухнуло вниз от его слов.
— Зачем ты здесь? Зачем ты врёшь?
— Извини, но ничего не исправить. В то время я отчаянно нуждался в деньгах и стал донором. Я не подумал.
— Но “КриоКорп” проверяет всю информацию о донорах.
— У меня связи.
Она не верила своим ушам.
— Это ужасно, — сказала она. — Ты ужасен. Ты написал всё, о чём только женщина может мечтать, чтобы было у её ребёнка, и всё это ложь. Всё, вплоть до цвета глаз.
Она нахмурилась.
— Они даже цвет глаз проверить не могли?
Он пожал плечами.
— Сам был удивлён.
— Есть хоть что—нибудь, о чём ты не врал?
Он наморщил лоб и задумался.
— Итак, ты утверждаешь, что отец моего ребёнка лживый, дрянной, безучастный, испытывающий отвращение к детям, не вегетарианец, кареглазый футболист?
— Секундочку, карие глаза в чём виноваты?
Она положила ладонь на лоб. Даже мысли не возникало, что она когда—нибудь встретит отца своего ребёнка. Никто из мужчин рядом не стоял с тем идеалом, который она представляла в роли отца для малыша, даже Томас. Сидящий перед ней мужчина, безусловно, был привлекателен, и было бы ложью отрицать, что целуется он великолепно, но потрясающие поцелуи ещё никого не сделали прекрасным отцом.
— Отец моего ребёнка отвратительный лгун, — сказала она, будто не сидела сейчас с ним в машине. — Такой же, как все остальные остальные мужчины. Ничего особенного. Просто эгоистичный, самовлюблённый, ужасный, лживый...
— Спасибо, что поделилась впечатлением, — перебил Деррек, — но, как я уже сказал, у меня были сомнения на счёт содеянного. Я знал, что это неправильно, вот почему я попросил “КриоКорп” удалить меня из списка. Я вернул им их деньги. У меня же есть совесть.