Ни вздоха, не всхлипа. Лишь лёгкий хруст лопнувших костей, – вот что услыхал издали Ляг. Пока уж укладывал тело его любимой в свою хозяйственную сумку, не думая о себе, Ляг прыгнул, пытаясь спасти ту, которая была ему дороже всех на свете. Но…уже… Из неестественно раздутой пасти ужа безвольной тряпочкой свисала милая зелёная лапка с бусинками маникюра…
– А-а-а-а! – из непривыкшего к гласным горла раздался дикий горестный крик… Такого воя лес ещё не слышал. Ляг не просто кричал, он звал людей.
Из дома на его зов выбежали почти сразу. Как только Ляг услыхал женский голос, силы оставили его. Со стороны могло показаться, что пострадал именно он, так как теперь Ляг был скорее похож на сморщенный полузасохший кусок болотной тины, чем на гибкого, резвого ретивого влюблённого.
Мужской голос раздражённо поинтересовался:
– Ну и где?
– Да вон же, вон! Уж! Он едва ползёт. Он съел невесту нашего лягушонка. Спаси её! Пожалуйста!
Мужчина с сомнением в голосе переспросил:
– Ты уверена? Это уже не имеет смысла.
– Ну, посмотри на него, он едва жив! Он так её любит!
– Да она-то уже тоже не жилец.
– Ну, пожалуйста…
Не желая быть причиной ещё одной трагедии, мужчина осторожно извлёк лягушку, а ужака28 отпустил…
Безвозвратность, безнадежность произошедшего смяла вечер и часть следующего дня. То для людей. Для Ляга вся жизнь стала скомканным заплаканным куском чёрной ткани.
Он неохотно двигался, сутками просиживая на краю пруда. В зевке, не чувствуя вкуса, глотал вялых осенних мух. Ужи, что протекали мимо время от времени чёрными, дегтярными ручьями, опасливо сторонились Ляга. Тот презирал их с высоты своего горя.
Сторонился и он, но пришлых, невест. На любые попытки сблизится реагировал так, что было понятно: эта сторона жизни его больше не интересует.
Не готовился Ляг и к зиме. Не наедался до боли в животе. Не устраивал уютного ложа из мягкой тёплой тины. Он просто замер на дне, уставившись на своё отражение в зеркале поверхности воды. Холодные ночи склонили на свою сторону дни. Зеркало становилось рыхлым и мутным, как сознание Ляга. Стынущая в жилах кровь последним осенним ударом сердца, как колокольным гулом наполнила его сознание. И радость от возможности не проснуться больше никогда, не чувствовать терзаний этой невыносимой муки одиночества, убаюкала его цепенеющее тело…
Весна долго раскачивалась в своём кресле-качалке. Туда-сюда, туда-сюда… И в один из первых тёплых дней поверхность пруда осмотрела мир глазами пробудившегося Ляга.
В саду их было два: маленький пруд, и большой. Располагались они по обе стороны дома. И единственным развлечением Ляга было бесцельное перемещение из одного в другой. Однажды, сидя на краю меньшего водоёма и бесконечно изучая бездну своего я, наш герой ощутил некоторое беспокойное терзание, которое происходило с его небрежно оставленной в воде ступнёй. Ляг пошевелил пальцами и принялся было продолжить самокопание, как заметил, что терзание, обеспокоившее его, повторилось с удвоенной силой. Ляг присмотрелся. И, сквозь нетканое прозрачное полотно поверхности воды разглядел крохотного лягушонка. Тот непрестанно теребил его за палец ноги и аккуратно, с изрядной долей вдумчивости, хныкал.
– Чего тебе, малыш? Кто тебя обидел! – спросил Ляг.
– Дяденька, вы не видели здесь моего хвоста? Я потерял его!
Глаза Ляга чуть не вытекли с потоком хлынувших было из сердца рыданий, но он сдержался и негромко, чтобы ненароком не испугать ребёнка, поинтересовался:
– А давно его нет?
– Нет, ещё вчера он был тут, а теперь он потерялся, и я не знаю, как мне быть, – смущённый своей неаккуратностью сообщил лягушонок.
– Не тревожься. Ты не был рассеян. Произошло то, что должно было произойти. Ты вырос. И теперь он тебе не нужен, твой маленький рыбий хвост.
– И что теперь со мной будет?
– Что ты имеешь в виду, малыш?
– Ну, как я теперь буду жить, когда я вырос?
– Ты будешь жить в большом пруду. Будешь ловить больших симпатичных мошек и будешь их есть. Там же ты отыщешь и меленькую симпатичную принцессу…
– А её я тоже должен буду съесть?
– Нет, глупый. Ты её полюбишь всем своим сердцем. И вы будете вместе навсегда. А я уж постараюсь, чтобы это так и было.
– И с тех пор, каждый год, в начале лета, на виду у взрослых серьёзных ужей с жёнами и детьми, в сопровождении Ляга, из малого пруда в большой вприпрыжку скачут два лягушонка – мальчик и девочка. Из малой беззаботной детской жизни в большую и счастливую жись29. – завершил свою историю Карась.