Время от времени, нечасто, но регулярно, покидали несчастную дорожку, которую ОНА протыкала самодельной тростью с яростью, достойной иного применения. Давнее знакомство позволяло обойтись без лишних церемоний. Тесно прижавшись друг к другу, лиса, собака и кот таилась за ближайший кустом, прислушиваясь, как ОНА зычным неприятным, нарочито сладким голосом призывает питомцев: «Белка-Белка-Белка».– на этот зов ожидалась появление собаки. Вопль – «Альбом-Альбом-Альбом!» – не оставлял сомнений, что обращаются к коту. Звери не спешили явится и ОНА, грязно ругаясь, плевалась в сторону леса и соседей, после чего отправлялась на поиски беглецов, накалывая на трость каждый свой шаг. Поросль молодых дубов, кулачки луковиц первоцветов, отложные воротники ландышей, – всё это клочьями разлеталось в разные стороны из-под клюки, зажатой в безжалостной руке. Низкорослая троица с сожалением наблюдала за истязанием тропинки, но молчала, из опасений попасть под горячую руку.
Потревоженная суматохой скандала, распахнув объятия, по стволу к земле спускалась белка. Самая настоящая беличья белка, с маленькой буквы, но с большим противовесом хвоста. Разглядев через плечо, кто сотрясает лес воплями и не нужна ли помощь, узнав ЕЁ, белка спешно ретировалась. Она не любила попадаться на глаза жене Григорыча. Та исподтишка кидалась в неё желудями и даже иногда попадала. Это было совсем не больно, но очень обидно.
– Пора прекращать это безобразие. «Кто пойдёт первым?» —спросил товарищей кот.
– Я пойду, – отозвалась лиса.– Мне в дом не идти, что она сделает? Покричит издалека, камнем кинет. Переживу. Не впервой.
– Да, камнем…– проворчала собака. – Григорычу опять из-за нас достанется. ОНА ему всё припомнит. И курицу, что он тебе скормил, и яйца.
– Не, ну сколько раз повторять! Не душила я ту курицу.
–Ага, она так неудачно обернулась на зов петуха поутру, что свернула себе шею, – ухмыльнулся кот.
– А после упала и подавила все яйца в гнезде. – добавила собака.
– И не так всё было! Вы ж не знаете! – возмутилась лисица. – Григорыч утром с НЕЙ поругался, как обычно. ОНА кричала, Григорыч молчал. Терпел-терпел, а потом из дому выскочил, дверью хлопнул и прямиком в сарай направился. А там со свету в темноту зашёл и о курицу эту споткнулся, да прямо на гнездо и упал.
– Ну и? – спросил кот. – Тебе-то он зачем эту курицу скормил, не пойму я.
– Чтобы ОНА не заругалась…– ответила лиса. – Когда б ОНА прознала, что это Григорыч, сжила бы со свету мужика. А так… Пришла, дескать, лиса, прихватила курицу…
– И лукошко яиц! – захохотал кот.– Ну, кто поверит!? В здравом-то уме и твёрдой памяти!?
– Ну, так то ж в здравом…– ухмыльнулась собака. Но почти сразу сделалась серьёзной и попросила, – Ладно уж, иди, что ли, первой.
Лиса коротко взглянула поверх леса, хрустнула шеей, сильно нагнув голову к земле. Обернувшись к коту, попросила, – Вечерком вынесешь пожевать чего-нибудь?
– Конечно, приходи к забору, на наше место.
Лиса собралась с духом, прикрыла на мгновение глаза и выскочила из-за куста на тропинку, прямо под ноги старухе.
– Ах ты! – испуганно взревела ОНА и запустила клюкой в лисицу…
Прыжками, мягко, по-кошачьи, зайчик измерял полянку. Ирокез ушей, сбившийся на спину рюкзачок хвоста, – всё говорило о том, что он юн и лес в его распоряжении навечно. От осени и до… «Ой, скорее бы лето!»– зайчик остановился, чтобы вынуть льдинку, застрявшую у него между пальцев, как увидел лису. Но он был слишком молод, и не познал ещё вкус страха. Пробегая мимо, лисица задела его плечом:
–Не стой на дороге, косой! Береги-и-ись!! – услыхал заяц, и это было последним что он успел в своей жизни. Клюка вырвалась из рук старухи и разделила аккуратный ирокез ровно на две части…
– Дед! Я зайца принесла. Сними шкуру, потушим.
– Жестокая ты баба, Раиса. Уйду я от тебя. – Григорыч произнёс эти слова так серьёзно и решительно, что ОНА всполошилась, занервничала, но привыкшая к покорности мужа, не поверила и презрительно рассмеялась:
– Да кому ты нужен?! Куда ты пойдёшь?
– Куда-нибудь…– ответил Григорыч и стал собирать вещи в мешок. Альбом и Белка тихо подошли к мешку и сели рядом.
Григорыч взвалил вещи на плечо, подхватил кота на руки и, кивнув призывно собаке, вышел, аккуратно прикрыв за собою дверь.
Ночь так торопилась очертить контуры леса за окном, что забрызгала всё небо каплями звёзд. Луна озябла и никак не могла согреться, хотя не стояла на месте. Топталась у забора и лиса. Она напрасно ждала обещанного котом угощения.