– Ну, вот, говорил я тебе!
– Про что?..
– Про беспутность эту воробьиную, про подлость.
– Они хотят выжить.
– Так и гусеницам хотелось того же самого, как считаешь?!
–…
– Ладно, не отвечай. Это я так, по-стариковски. Знаешь, как воробьёв в старину-то называли?
– Как?
– Вор-воробей, не иначе.
Вечер лихорадило. Лик его, обретя болезненную бледность, совсем приуныл. Дятел всё ещё топтался у воды, впрочем, и ему сделалось немного не по себе. В очередном глотке обнаружился тонкий, похожий на стекло ломтик льда, который обломился и цапнул по-змеиному нежный пестик языка. Эта неприятность окончательно стряхнула аромат наваждения весны.
Следующее за тем утро было сухим и строгим от мороза. Ничей любопытствующий взор не искал повода развеять зимнюю скуку, вмешавшись в чужую жизнь походя, сквозь оконное стекло. Злым словом, мнением, обосновавшимся в пустом гнезде домыслов. Суждением о том, чего нет.
А на ближайшем к дому виноградном суку сидели, прижавшись друг к другу, три птицы: воробей, дятел и синица. Дятел отбивал кусочки янтарного винограда и передавал соседям по очереди. Им было почти тепло и почти весело. «Скоро весна», – думали они и предстоящие недели холодов, что сдерживают многие порывы, совсем не пугали их.
Встречный ветер
Взрослый идёт по следам чужих ошибок.
Ребёнок – вослед своей мечте.
I
Прошёл почти год, как не стало моей собаки. Мы так долго глядели в одном направлении, делили кров и трапезу, друзей и врагов. Во время походов, коленом я ощущал её надёжное тёплое плечо. Для того, чтобы попросить о чём-то, достаточно было просто подумать. Часто излишним оказывалось даже это. Мы так часто гуляли вдвоём, что я забыл, как это делается в одиночку. Но пошатнувшееся здоровье вынудило учиться заново и тому. И когда, после нескольких месяцев затворничества, я стал выходить, то бродил бесцельно, пугаясь своих шагов, которые звучали, как чужие, в тишине леса.
В тот вечер, выглянув в окно, понял, что пора обновить новую куртку. Дождь разогнал по домам немногочисленных соседей, и я решил-таки не дожидаться благоприятной погоды. С собакой-то я бы пошёл на прогулку без колебаний. А идти одному… Но у нас, в средней полосе, если ждать, пока тучи выжмет досуха и развесит сушится на солнце, можно не выходить из дома неделями. Заодно хотелось выяснить, повезло ли той нерасторопной косуле, которой обыкновенно не хватало места под зонтом сосны. И её лучшая половина оставалась сухой, а филей сдавался на милость непогоде. Так что после дождя она делалась похожей на кенгуру. Из-за тёмных от воды грязноватых шаровар и куцего плюшевого жилета верблюжьего цвета, который оставался сухим.
Добравшись до поляны, на краю которой лет триста тому назад остепенилось семейство сосен, я порадовался отсутствию перемен. По-крайней мере в том, чем я тщился потешить себя в очередной раз. Несмотря на сильный дождь, под аркой ветвей дерева было тепло и сухо. Упругий ковёр опавших за столетия игл защищал землю от вторжения сорных трав. Пережидая непогоду, тут расположились лосиха с сыном – подростком, два семейства косуль, взрослый олень и кабанчик. Последний едва успел скинуть с себя полосатую пижамку, как ощутил всю полноту собственного величия и самостоятельности. В результате чего отстал от родителей.
Поросёнок непоседливо ёрзал, нарочито привлекая внимание к себе, и время от времени несмело полоскал горло плохо отрепетированным хрюканьем. Обращаясь к собравшимся, возмущённо голосил, глотал гласные и кашлял. После чего, пытаясь распознать маму, исследовал каждого нежным прорезиненным пятаком. Но всё было не то!.. Взрослые сочувственно поглядывали на малыша и нервно принимались прилизывать вихры притихших ребятишек, которым тоже стало не по себе. Возможность потерять маму из виду как-то не приходила им в голову. А тут – вот оно, произошло! И как теперь жить с этим?!
Ко всеобщей радости, довольно скоро, из мглы, что скрывалась за колючими струнами дождя, показалась мама кабанчика. Грузно топая, она подошла к младенцу и убедившись, что тот цел, перевела дух. Ей не хотелось ругать сорванца при посторонних. Но ужас, который пережила мать, потерявшая ребёнка, исторгся из её точёных ноздрей с такой силой, что даже ливень, воображающий себя всесильным, отступил, давая возможность всем успокоиться. Через пару минут мамаша стряхнула со своего драпового пальто остатки воды и покинула приятное общество в сопровождении найдёныша. Ливень не преминул воспользоваться моментом и вернул свои права на этот день. Накрученные на деку неба струи заиграли вновь и, глядя вслед пухлозадому малышу, который жался к маме, как новорождённый, всем стало тепло и ясно на душе, даже несмотря на ненастье.