автоматов. Еще сильнее почувствовался голод. Таблетки лежали в кармане скафандра. К сожалению, это были не те, которыми я питался в горах Тянь-Шаня. Я уничтожил почти треть всей коробки, пока не утолил голод. Идти было тяжело. Город почти не приближался. Становилось душно. И тут я заметил, что до сих пор дышу воздухом из баллона. Воздуха могло хватить надолго, но ведь это была родная планета. Я поспешно отвинтил шлем и всей грудью вдохнул воздух. Увы, это был не свежий, пропитанный запахом трав и лесов, влажностью рек воздух старой Сьаройи, я дышал сухим спертым воздухом могилы. Но приходилось мириться и с этим. Тогда я еще не знал, что послужило причиной смерти планеты, и удивлялся тому, что нигде не видно ни деревьев, ни даже трупов. Теперь я знаю: все, что было им под силу, уничтожили бактерии. Они погибли, когда на всей планете для них не осталось никакой пищи. Я не знал этого и медленно шел к мертвому городу. Я мог уже отчетливо разглядеть отдельные здания. Хотя их стены были сделаны из очень прочного материала, время источило их, разъело стены, подточило фундамент. И тут я впервые задумался над тем, как давно эта планета стала могилой. Если судить по старости материала, который мог служить сотни лет, жизнь оставила Сьаройю еще в те времена, когда по Земле еще ходили стада питекантропов. Эта дата была еще очень приблизительной, но время, прошедшее с тех времен, показалось мне столь большим, что я в бессилии сел на землю. Опять тупо загудело в голове. В то время как на Земле шли войны, горели и возрождались города, ширились границы государств, свергались самодержцы, вспыхивали революции, запускались искусственные спутники, открывались элементарные частицы, покорялись другие планеты, шел штурм космоса - все это время Сьаройя была уже мертва. Я поравнялся с первым зданием. Оно было похоже на гигантский карандаш, острым концом устремленный в небо. Я нашел вход и вошел внутрь здания. На всем лежали следы запустения. Я стоял в просторном коридоре, повторяющем все изгибы здания и уходящим вверх до самой крыши. «Карандаш» был пустым внутри. На разных уровнях в стене находились двери, ведущие в комнаты. Я вспомнил, что перед моим полетом на Землю в воздухе, как говорится, носилась идея. Мои земляки были близки к созданию антигравитационных аппаратов. Теперь я убедился, что проблема была решена. Не нужны были лифты. Люди легко поднимались на большую высоту и входили в свои комнаты. К сожалению, у меня не было никакого летательного аппарата, и я не мог подняться наверх. Оглядевшись, я заметил, что над дверями немеркнущим светом горят надписи. Я попытался прочитать их и заметил, что язык сьаройян почти не изменился с тех пор, когда я в последний раз видел на экране купающийся в лучах 61-й закутанный в шубу атмосферы шар Сьаройи. «Столовая», «зал» - примерно так звучали эти надписи на земном языке. Я открыл дверь, тонкую и местами дырявую от древности. На меня пахнуло затхлым запахом. Я хотел включить прожектор, но только сейчас заметил, что он разбит. Постепенно глаза привыкли к полумраку. Пол был покрыт толстым слоем пыли, на котором четко отпечатались мои следы. Комната была совершенно пуста, если не считать двух или трех коротких трубок, которые я увидел в отпечатках моих следов. Ничего подобного раньше я не видел. Я поднял одну из них. Трубка тускло светилась в темноте. Один ее конец представлял собой вогнутую внутрь, похожую на чашу поверхность. Трубку опоясывали несколько поясков, около которых стояли буквы. (Сьаройяне не знают цифр, их заменяют буквы. Вернее, опять я ошибаюсь, «не знали» и «заменяли», ведь теперь такого народа нет.) Эти буквы значили: «один», «два», «три»... Поясков было пять. Я с недоумением вертел трубку в руках, не понимая ее назначения. На душе у меня было горько. Я остро почувствовал, как отстал от жизни, находясь вдали от родины. Я повернул один из поясков. Поясок двигался легко, но когда я сделал почти пол-оборота, он, видимо, дошел до предела и остановился. Я стоял, ожидая, что будет дальше. Бледный синеватый свет разлился вокруг. В воздухе передо мной возникли буквы. Я без особого труда уловил смысл слов. Это была книга. Я прочитал заглавие: «Биологические изменения в клетках растений, произрастающих в условиях климата планет спирального рукава «Юс» Галактики». Далее пошли такие сложные и ученые фразы, что я поспешно вернул поясок в прежнее положение и повернул другой, находящийся ниже. Передо мной возникла картина - уходящий к звездам корабль, а на фоне звезд буквы: «Экспедиция на Землю». Я вгляделся в картину - и ахнул! Корабль, уходящий к звездам, был не чем иным, как тем, чьи обломки покоятся сейчас в толще пластов, где-то в Тянь-Шане на Земле. В этой книге описывалась наша экспедиция. От этих «страниц» на меня пахнуло родным и давно забытым. Это была моя родина. Я вновь увидел Академию, космодром, тех, кого давно уже не было в живых. Я видел сам себя и почти не узнавал - я уже привык к своему чужому лицу. Вот я иду к кораблю, на ходу прикрепляя баллоны. Огромная толпа окружила стартовую площадку. Гигантский по тем временам корабль возвышается над космодромом. Какая-то девушка бежит ко мне, я обнимаю ее, целую. Ее мокрое от слез лицо показано крупным планом. - Ира!.. - Я не удержался от восклицания и тут же вспомнил, что это было за миллионы лет до рождения Иры, до рождения всего человечества. Эниэя, это она прощалась со мной, прощалась навсегда... Эниэя, которая воплотилась для меня в образе Иры, Эниэя, моя первая любовь. Вот я исчез в люке. Я хорошо помнил, что было потом. Закрылся люк. Мы все идем по коридору, расходимся по своим каютам. Ложимся в противоперегрузочные гамаки, ждем старта. Проходит несколько томительных секунд. Наконец - сирена. Три... два... один... старт! Толчок, гул, тяжесть... А на экране это выглядело так: за нами захлопнулся люк. Громада корабля одиноко стояла посреди космодрома. Люди отошли. Все напряженно ждут сирены. И вот прощальный протяжный звук оглашает все вокруг. Все ушли в укрытия, откуда глядят на космодром. Лишь один корабль, готовый то и дело рвануться вверх, в безбрежные дали космоса, остался стоять, готовый к старту. И вот этот миг настал. Из центральных дюз корабля забило, забурлило ослепительное пламя. Под кормой клокотал и бушевал огненный океан плазмы. Ничто живое, казалось, не могло выдержать его. Лишь покрытие космодрома оставалось совершенно таким же, не подверженным действию сверхвысоких температур. Корабль как будто нехотя приподнялся над этим бушующим океаном, грозя рухнуть вниз, но столб плазмы становился все выше, толще, надежно поддерживая корабль. В какую-то долю секунды он вдруг рванулся вверх, толкая вперед корабль, стремительно вырос, оторвался от поверхности и превратился в яркую звезду, которая, не мигая, все больше удалялась от планеты. Она прошла атмосферу, вырвалась в космос и смешалась с мириадами других звезд. Одной из них было Солнце, куда и лежал путь корабля. Я был настолько очарован картиной старта, которая вызвала те старые времена, что простоял в задумчивости почти весь фильм. А на «экране» уходили к Солнцу другие корабли, другие экспедиции. Я прочитал текст: «Первая экспедиция на Землю закончилась неудачей. Никого из ее участников не осталось в живых. Второй экспедицией были обнаружены остатки корабля. Вероятно, авария произошла при посадке. Весь корпус корабля был испещрен вмятинами и пробоинами. В каютах все исчезло. Остается загадкой лишь то, куда делись почти все автоматы со склада. Но и эта загадка, кажется, разрешена. Видимо, во время разлома корпуса, все автоматы от сотрясения упали вниз, в бесчисленные ущелья. Другая половина корабля не обнаружена. Никого из участников полета найти не удалось». Если бы вы знали, что теперь я, единственный оставшийся в живых космонавт, нахожусь на родной планете и печально рассматриваю ее древние руины и развалины, что бы вы сказали тогда, мои земляки? Но вы уже никогда ничего не скажете, больше никто, кроме меня, не пройдет по поверхности этой пустыни, и лишь книги долго будут говорить о высокой цивилизации, существовавшей некогда у звезд 61-й. Я взял с собой эти трубки и вышел из здания. Мне надо было найти какой-нибудь транспорт, так как я отвык передвигаться пешком за то время, которое провел на автоматизированной Земле. Я огляделся по сторонам. Ровные как стрела улицы уходили за горизонт. Я стоял на скрещении нескольких больших улиц, разбегающихся в разные стороны. По бокам в ряд высились зданий. Тогда я еще не знал, что послужило причиной гибели планеты, и с недоумением глядел на различный автоматический транспорт, в беспорядке загромоздивший улицы. Бактерии действовали мгновенно, и потерявшие управление и контроль людей автоматы не выбирали путей, врезались в здания, тротуары, другие автоматы, разбиваясь и служа препятствием для других. Я с трудом пробирался среди машин, углубляясь все дальше к центру города. Изредка я заходил в здания, случалось, находил трубки, просматривал их, и уже к вечеру в общих чертах имел представление о своей родной планете. Сгущались сумерки. Высокие здания казались мрачными серыми скалами. Пора было подумать о ночлеге. Я выбрал одно из зданий, окружающих площадь, сплошь заваленную автоматами, и вошел внутрь. В первой же комнате я нашел то, что искал. Это, вероятно, была спальня. К прозрачной стене был прикреплен