де-то в Тянь-Шане на Земле. В этой книге описывалась наша экспедиция. От этих «страниц» на меня пахнуло родным и давно забытым. Это была моя родина. Я вновь увидел Академию, космодром, тех, кого давно уже не было в живых. Я видел сам себя и почти не узнавал - я уже привык к своему чужому лицу. Вот я иду к кораблю, на ходу прикрепляя баллоны. Огромная толпа окружила стартовую площадку. Гигантский по тем временам корабль возвышается над космодромом. Какая-то девушка бежит ко мне, я обнимаю ее, целую. Ее мокрое от слез лицо показано крупным планом. - Ира!.. - Я не удержался от восклицания и тут же вспомнил, что это было за миллионы лет до рождения Иры, до рождения всего человечества. Эниэя, это она прощалась со мной, прощалась навсегда... Эниэя, которая воплотилась для меня в образе Иры, Эниэя, моя первая любовь. Вот я исчез в люке. Я хорошо помнил, что было потом. Закрылся люк. Мы все идем по коридору, расходимся по своим каютам. Ложимся в противоперегрузочные гамаки, ждем старта. Проходит несколько томительных секунд. Наконец - сирена. Три... два... один... старт! Толчок, гул, тяжесть... А на экране это выглядело так: за нами захлопнулся люк. Громада корабля одиноко стояла посреди космодрома. Люди отошли. Все напряженно ждут сирены. И вот прощальный протяжный звук оглашает все вокруг. Все ушли в укрытия, откуда глядят на космодром. Лишь один корабль, готовый то и дело рвануться вверх, в безбрежные дали космоса, остался стоять, готовый к старту. И вот этот миг настал. Из центральных дюз корабля забило, забурлило ослепительное пламя. Под кормой клокотал и бушевал огненный океан плазмы. Ничто живое, казалось, не могло выдержать его. Лишь покрытие космодрома оставалось совершенно таким же, не подверженным действию сверхвысоких температур. Корабль как будто нехотя приподнялся над этим бушующим океаном, грозя рухнуть вниз, но столб плазмы становился все выше, толще, надежно поддерживая корабль. В какую-то долю секунды он вдруг рванулся вверх, толкая вперед корабль, стремительно вырос, оторвался от поверхности и превратился в яркую звезду, которая, не мигая, все больше удалялась от планеты. Она прошла атмосферу, вырвалась в космос и смешалась с мириадами других звезд. Одной из них было Солнце, куда и лежал путь корабля. Я был настолько очарован картиной старта, которая вызвала те старые времена, что простоял в задумчивости почти весь фильм. А на «экране» уходили к Солнцу другие корабли, другие экспедиции. Я прочитал текст: «Первая экспедиция на Землю закончилась неудачей. Никого из ее участников не осталось в живых. Второй экспедицией были обнаружены остатки корабля. Вероятно, авария произошла при посадке. Весь корпус корабля был испещрен вмятинами и пробоинами. В каютах все исчезло. Остается загадкой лишь то, куда делись почти все автоматы со склада. Но и эта загадка, кажется, разрешена. Видимо, во время разлома корпуса, все автоматы от сотрясения упали вниз, в бесчисленные ущелья. Другая половина корабля не обнаружена. Никого из участников полета найти не удалось». Если бы вы знали, что теперь я, единственный оставшийся в живых космонавт, нахожусь на родной планете и печально рассматриваю ее древние руины и развалины, что бы вы сказали тогда, мои земляки? Но вы уже никогда ничего не скажете, больше никто, кроме меня, не пройдет по поверхности этой пустыни, и лишь книги долго будут говорить о высокой цивилизации, существовавшей некогда у звезд 61-й. Я взял с собой эти трубки и вышел из здания. Мне надо было найти какой-нибудь транспорт, так как я отвык передвигаться пешком за то время, которое провел на автоматизированной Земле. Я огляделся по сторонам. Ровные как стрела улицы уходили за горизонт. Я стоял на скрещении нескольких больших улиц, разбегающихся в разные стороны. По бокам в ряд высились зданий. Тогда я еще не знал, что послужило причиной гибели планеты, и с недоумением глядел на различный автоматический транспорт, в беспорядке загромоздивший улицы. Бактерии действовали мгновенно, и потерявшие управление и контроль людей автоматы не выбирали путей, врезались в здания, тротуары, другие автоматы, разбиваясь и служа препятствием для других. Я с трудом пробирался среди машин, углубляясь все дальше к центру города. Изредка я заходил в здания, случалось, находил трубки, просматривал их, и уже к вечеру в общих чертах имел представление о своей родной планете. Сгущались сумерки. Высокие здания казались мрачными серыми скалами. Пора было подумать о ночлеге. Я выбрал одно из зданий, окружающих площадь, сплошь заваленную автоматами, и вошел внутрь. В первой же комнате я нашел то, что искал. Это, вероятно, была спальня. К прозрачной стене был прикреплен такой же прозрачный легкий столик. Возле него в стене расположился ряд кнопок. Уверенный в том, что ни одна из них не действует, я нажал самую верхнюю - и тут же очутился в воздухе. Я повернул голову и увидел, что вишу в полуметре от пола. Я понял, что это была антигравитационная, или нуль-гравитационная постель. Я свесил ноги вниз (было непривычно то, что ты сидишь на воздухе) и легко достал до пола. Подойдя к стене, я нажал следующую кнопку, потом еще и еще. Ни одна из них не работала. Оставались две кнопки. После нажатия на предпоследнюю бесшумно раздвинулась стена, и я увидел отделения с трубками. Это была библиотека. Я выбрал две трубки для сказок на вечер, чтобы не скучно было засыпать, и нажал последнюю кнопку. В комнате стал сгущаться мрак, я почувствовал волну горячего воздуха, передо мной что-то замелькало, и меня неодолимо потянуло ко сну. Сквозь сон я почувствовал, как меня подняло и перенесло на постель. Я заснул.