* * * ...Резкий пронзительный звук ворвался в сознание, пробуждая тело. Каждая клетка мозга оживала, кровь опять потекла по телу. Свет резал глаза. Кто я? Где? Что со мной? Почему так тихо? И вдруг вспомнилось все. Бурная радость жизни захватила меня настолько, что я попытался вскочить на ноги и почувствовал удар по голове. Шлем смягчил его. Я поднял голову и увидел потолок. Я лежал в узком цилиндре «Армоса». Меня разбудил сигнальный звонок, невидимыми лучами воздействовавший на клетки мозга и разбудив их. Я приподнялся на локте и осмотрел приборы. Все работало нормально. В ровном гудении «Армоса» не было ни одной тревожной нотки. И тут я подумал... А вдруг я все в том же ущелье, что прошло всего несколько минут с момента усыпления? Может быть, «Армос» не сработал? Что-то уж не верилось, что прошло столько времени. У меня был лишь один ориентир, по которому я мог узнать, минутное ли это забытье или же это произошло по-настоящему. Счетчик времени. Он был вмонтирован в изголовье цилиндра, и достаточно было повернуть голову, чтобы узнать, в каком времени я нахожусь. Единственный поворот головы или возвращал меня к моим современникам (к сожалению, возвращал во времени, а не в расстоянии), или же навсегда отдалял меня от них. Медленно я повернул голову. Почему-то счетчик расплылся, и стрелка указателя не была видна. Я отвинтил шлем и смахнул непрошеную слезу. Опять взглянул на счетчик... Четыреста семьдесят четыре миллиона лет я пролежал в «гробу», с остановившимся сердцем, а время обтекало меня, изменяя все вокруг. Я был оглушен, раздавлен. Почти пятьсот миллионов лет пронеслось надо мной!.. Я понял, что перехитрил время, что перенесся через тысячелетия, что больше никогда не увижу корабль и товарищей, Сьаройю, какой она была в мое время, и Эниэю. Грусть волной нахлынула на меня, сдавила грудь. Я один, один из всех людей Сьаройи, кто остался жив, и я один неземлянин в этом чужом мире, который, когда я выйду из «Армоса», увижу в первый раз, так как неумолимое время стерло с лица планеты все горы и вулканы, ущелья и равнины, и тот вулкан, в котором лежала частица Сьаройи - космический корабль, на котором я и мои товарищи, которых тоже взяло неумолимое время, прилетели сюда, на Землю, и где все нашли свою гибель, и лишь я был тем, на кого не подействовало время. Я повернулся и взял «гон-сальэс». Нажатие кнопки - и дверь отворилась. Цилиндр из сверхпрочного материала, открытого незадолго до нашего отлета, выдержал гигантское давление породы. Он стал как бы ее частью. За дверью сразу же начиналась порода. Я был замурован глубоко под ней. Я представил себе эту огромную толщу и, признаюсь, содрогнулся от ужаса, что никогда не выберусь отсюда. Но надо было действовать. Желание выбраться отсюда так овладело мной, что я без промедления включил «гон-сальэс». Все оставалось по-прежнему. Но нет. Покачнулась стена и тут же рассыпалась в пыль. Сверху сразу же обрушился новый слой породы, который свел на нет все действие «гон-сальэса». Порода поползла в цилиндр. Я быстро отскочил и захлопнул дверь. Что же делать? Надо направить луч «гон-сальэса» вертикально вверх, пробить коридор через толщу породы, а потом подняться вверх. Крылья были со мной. Они лежали в соседнем отсеке. И все-таки в этом решении было одно «но». Пыли от разрушенной породы будет столько много, что она забьет весь коридор, и крылья не пробьются сквозь нее. Я почти потерял надежду выбраться из толщи пластов, но вспомнил, что за стенкой лежит вычислительный автомат, который примет правильное решение. Ответ был таков: взорвать нижний слой породы, а обломки и крупные куски превратить «гон-сальэсом» в пыль. Затем пробить наклонный коридор вверх. Пыль по наклону будет падать в огромную яму. Лишь так можно было выбраться наверх. Автомат дал еще и такой вариант: взорвать всю толщу пластов, которые находились надо мной, и подняться вверх на крыльях. Но это было, конечно, невозможно. Я нигде бы не достал столько взрывчатого вещества. Решение было принято, и я начал титаническую работу, которая должна была завершиться, по моим подсчетам, дней через десять.