4. Десантный бот приземлился неподалеку от меня, на пологом склоне вулкана. Бесшумно открылся выходной люк. Еще не веря своему счастью, я побежал к нему, спотыкаясь и падая на камни, почти не видя ничего из-за залитого слезами радости шлема. Я бежал бесконечно долго по бесконечно длинной дороге, в полной тишине, бежал вне пространства и времени, жадно глотая воздух, а бот не приближался, а даже, кажется, удалялся от меня. Так же безуспешно можно было догонять край горизонта. И когда я уже почти отчаялся догнать бот, он вдруг замедлил свое движение и стал медленно приближаться. Не чуя под собой ног, я влетел в раскрытый люк, толкнул дверь в кабину управления и замер на месте, отказываясь верить своим глазам. В кресле у пульта сидела Эниэя... Я судорожно облизал пересохшие губы и осторожно, боясь, что видение исчезнет, начал приближаться к ней. Она, казалось, не замечала меня, и продолжала неподвижно сидеть, глядя куда-то сквозь меня задумчивым, отрешенным взглядом. - Эниэя, - я не узнал своего голоса. Она молчала. - Эниэя! Эниэя!.. - я кричал и содрогался от звуков собственного голоса. Помню, я тряс ее; скинув шлем, целовал до боли знакомые губы, глаза, шею. Я обнимал ее, прижимал к себе и снова целовал, целовал... а она молчала. Я слышал стук ее сердца, ощущал тепло ее губ, я знал, что она жива... и не верил этому. Я посадил ее себе на колени, и она, словно просыпаясь от глубокого сна, глубоко вздохнула и, повернув ко мне лицо, вдруг широко открыла свои прекрасные глаза, засветившиеся любовью и счастьем. - Юньэол... Ты пришел? - Да, Эниэя, - я все еще не верил. - Я знала, что ты придешь. Я ждала тебя очень долго, может быть, сотни лет. Видишь, я нашла тебя. - Эниэя, но как... Она прервала меня, приложив к моим губам свою руку. - Ничего не надо говорить, Юньэол. Ты звал меня, ты грустил без меня, и я пришла. Мы снова вместе, снова вдвоем. Мне так хорошо с тобой. Она закрыла глаза и, счастливо улыбаясь, положила голову мне на плечо. У меня на лбу выступила испарина. Это была НАСТОЯЩАЯ Эниэя! Но как она могла оказаться здесь, на этой планете? Она же была на Альтьере, скрытой непроглядным мраком Вселенной. Она НЕ МОГЛА прилететь сюда на этом десантном боте. Я думал и все больше запутывался. Эниэя подняла свои пушистые длинные ресницы и с укором поглядела на меня: - Ну зачем ты думаешь об этом? - ЧТО?! - Разве тебе плохо со мной? Я уже совсем перестал что-либо соображать и молчал. Эниэя подалась к пульту и переключила тумблеры. Закрылся выходной люк, и по легкому дрожанию бота я понял, что мы стартовали. Это было чудовищно. Сознание яростно сопротивлялось, не верило действительности, кричало: «Нет!», а глаза говорили: «Да, это правда». Я запутывался все больше и больше, я целовал Эниэю, а сам лихорадочно соображал, в чем дело. Она опять с укоризной поглядела на меня, и я увидел в ее глазах слезы. - Я прошу тебя, не думай об этом. - Она опустила голову и чуть слышно добавила сквозь слезы: - Или я уйду. - Прости меня, Эн, - сказал я, любуясь ею, а сознание шептало: «Пусть уйдет, узнаю, что из этого выйдет». Эниэя разрыдалась, и сквозь рыдания я услышал: - Ну что ж... я... уйду. В долгом прощальном поцелуе сомкнулась наши губы. Я почему-то был уверен, что мы прощаемся навсегда. Потом она встала, поправила волосы, улыбнулась мне любящей улыбкой, улыбкой, которую дарят перед смертью... и вдруг исчезла. Я вскочил с кресла, рванулся к пульту, где только что стояла она, но пульта уже не было, как не было и самого десантного бота. Я летел среди звезд, которые жгли меня своими холодными лучами, летел один через пустоту Вселенной...
5. Лишь потом я понял, как близок был к сумасшествию тогда, когда представлял, что нахожусь на борту десантного бота. Это не было галлюцинацией, нет, я слишком реально ощущал губы Эниэи, слышал ее голос, видел ее и мог описать каждый ее жест. Да, потом я понял, что стоял на той грани, перед которой человек сознает, что он делает, а переступив которую становится сумасшедшим. До этого состояния меня чуть не довела тоска по родине и любимой девушке. Я остался нормальным, но еще долго, вспоминая эту почти реальную галлюцинацию, в бессилии бросал все, и перед глазами вставала живая Эниэя и ее прощание со мной. Я понимал, что это был бред почти сумасшедшего человека, и все же где-то в глубине сознания допускал, что каким-то неведомым мне способом, минуя пространство и время, моя Эниэя, Эн, как звал я ее, пришла проститься со мной. Я знал, что это невозможно, и все же... И все же почти верил в это.