* * * Я проснулся и сразу же обрел способность думать. Быстро сняв с себя пластину, я взял скафандр и глянул в гетсолановое зеркало. Черные волосы, черные брови, прямой с горбинкой нос, пушистые ресницы... Я перевоплотился в этого юношу. Я снял с юноши пластину, вздохнул, взял «гон-сальэс», навел его на юношу - и от того ничего не осталось... Меня передернуло. Но уничтожение было необходимо. Что было бы, если бы наткнулись на труп? Я утешал себя лишь тем, что ничем не мог помочь юноше. Теперь я буду жить в его доме, под его именем. Но как его зовут? Я открыл сумку и извлек оттуда какие-то бумаги. Незнакомые слова палочками и овалами рябили в глазах. Взяв одну из бумаг, я вложил ее в щель универсальной лингвистической машины, которая могла перевести языки любой планеты Вселенной. Незнакомые буквы превращались в слова родного языка: «Наэль Игорь Евгеньевич, год рождения 1972, 3 мая. Г. Москва, проспект Погибших Астролетчиков, д. 21, 2 ярус, кв. 132». Из всего этого я мало что понял. В других бумагах было написано, что юноша был студентом Московского горного института. Теперь я мог рассчитывать только на свою сообразительность. Я надел на себя одежду юноши, перекинул через плечо сумку, в которую положил некоторые автоматы, «Льодос» и аппарат, читающий мои мысли и говорящий за меня на земном языке, а также переводящий мне слова чужой речи (техника Сьаройи совсем неплохая, говорю это не без гордости), затем сложил «Армос», проделал «гон-сальэсом» углубление и положил цилиндр туда. Яму я завалил валунами. В случае надобности я мог легко отыскать это место - в «Армосе» лежал маленький передатчик, испускающий гравиволны определенной частоты. Наконец я отряхнул костюм, поправил сумку и, карабкаясь по камням (крылья лежали в «Армосе»), вылез из пещеры. Теперь я - Наэль Игорь Евгеньевич, проживающий в Москве. Куда идти? Я пошел прямо. Прошло около часа, а я все шел по горам. Внезапно свет заслонила огромная тень. Над головой висел аппарат. Он снизился, дверца открылась, чьи-то руки подхватили меня и внесли в просторный светлый салон.
Часть II. Вторая родина
Монорельс вылетел из туннеля и остановился. С шипеньем открылись прозрачные двери. Я взглянул на зажегшуюся табличку. Площадь имени Покорения Венеры. Я вышел из вагона, встал на площадку и через секунду оказался на земле. Монорельс пролетел над моей головой и исчез за поворотом. Я огляделся. Вот здание Центра исследования Венеры. На его фасаде то загорались, то гасли рекламы. Я уже мог без труда различить буквы земного русского языка: «Не упускайте случая! Познакомьтесь с чудесами Венеры! Только здесь можно достать билет на ракету Венера - Земля». В этот ранний час на улицах было мало людей. Движущиеся дорожки тротуара работали почти вхолостую. Изредка площадь пересекал монорельс. У края площади, там, где начинался проспект Погибших Астролетчиков, стоял прямо на панели автомобиль. Видимо, у него испортился автомат, создающий воздушную подушку. В автомобиле сидел человек. - Эй, у вас не найдется закурить? - окликнул он меня. Я остановился в растерянности. Что такое «закурить»? Одной рукой я нащупал в кармане аппарат-энциклопедию и наугад передвинул рычажок. - Марс - четвертая по счету... Не то. Рычажок вверх. - Курган... Курск... Курить... Есть. - Курить - значит, вдыхать дым, получившийся при сгорании растений (последовало непонятное название), которые растут на Марсе, в 52 километрах от Теплого Сырта и представляют собой остатки некогда богатой растительности. Дым растений благотворно влияет на сердце, легкие и нервную систему. - Что же вы молчите? - с нотками раздражения опять спросил человек. - Нет, не найдется. - Так бы сразу и сказали. Я перекинул сумку (ту самую) на другое плечо и встал на дорожку тротуара. Вот и мой дом. Многоэтажной громадой он вписался в небо. Прозрачные двери, белый цилиндр лифта. Седьмой этаж. Яркая табличка «132». Фотоэлемент открывает дверь. Я вешаю сумку на один из искусственных «оленьих» рогов и прохожу в комнату. Из окна виден проспект, зеленые кроны деревьев и пластмассовое покрытие дороги, все в светлых солнечных зайчиках. Напротив - остановка монорельса. Его еле слышное гудение доносится до моего слуха. На улицах тихо. Лето. Рекламы делают свое дело. Почти все люди столицы сейчас на искусственных островах Тихого и Индийского океанов, у экватора. А я в Москве, я - бывший студент горного института. Сегодня я был в Школе астролетчиков. Моя фамилия в списке принятых. На Сьаройе я проходил курс пилота. На Земле, где космические корабли еще не достигли совершенства, обучение должно быть гораздо проще. Микрофильмы об устройстве корабля все время лежат у меня на столе. До начала занятий оставался почти месяц. Это время я занял изучением и историей Земли. При чтении книг о древней природе Земли меня так и подмывало написать в редакцию, что сведения неверны. Я видел совсем иное. Но где доказательства? Их нет. Приходилось мириться с тем, что написано в книгах. Я отошел от окна. Стол у стены, вычислительная машина, автоповар, убирающаяся в стену кровать. На столе видеофон, в стене, за прозрачной дверцей - библиотечка микрофильмов. Проектор висит на противоположной стене, рядом - аэроионизатор. Источники света, стены, по вечерам льют призрачный свет, который может превратиться то в ослепительно яркий, то в еле заметный. На тумбочке цветной телевизор, магнитофон, проигрыватель, радио. За стеной душ. Это моя квартира. Я живу один. Мои «родители» далеко отсюда, в Сплите, на побережье Средиземного моря. Каждый день конвейер приносит мне письмо от них. Несколько пластмассовых листов исписывают они, беспокоясь обо мне. Я отвечаю кратко. Ведь я ничего не знаю о прошлом того юноши, чье имя я ношу сейчас. События месячной давности опять всплыли у меня перед глазами. Я сел в кресло и стал вспоминать.