* * * Я очутился в махолете (так его называют русские) и огляделся по сторонам. Просторный светлый салон, мягкие кресла. Передо мной стоял человек. Другие встали с кресел и тоже подошли ко мне. - Разве так можно, Игорь? - укоризненно произнес человек. - Уходить и ничего не сказать. Мы сбились с ног, разыскивая тебя. Хорошо еще, что твои родители ничего не знают. Они не похвалили бы тебя за это. И все твоя гордость. Все хочешь сделать сам. Если бы ты замерз в снегу или упал бы в пропасть, что тогда было бы? Аппарат переводил мне все фразы. Что же ответить? Я подумал, и аппарат услужливо ответил за меня: - Вы зря испугались. Мне нужно было проверить одно предположение, и я ушел один. Но видите, со мной ничего не случилось. Успокоенный человек облегченно вздохнул и грузно опустился в кресло. Я сел перед ним. Кажется, пока все идет хорошо. Никто ни о чем не догадывается. Махолет уже пролетел горы и шел на посадку. - Ну, Игорь, теперь тебе на пневмопоезд, а мы останемся здесь. - Почему? - спросил за меня аппарат. - Я прилетел сюда, чтобы решить один вопрос об образовании Тянь-Шаня. Я кивнул головой, повернулся и пошел. - До свидания, Игорь! - До свидания. Пока все шло хорошо. Но мне надо было еще найти какой-то «Г. Москва». А что такое пневмопоезд? Это понятие мне знакомо. Когда-то в детстве я ездил на таких поездах на моей родине. А вот и остановка. Большой щит с какими-то словами. Одно слово знакомо мне. Ну, конечно - «Москва». Аппарат перевел мне: «Алма-Ата - Москва: 17.00». Да, привыкнуть к Земле не так-то просто. Но отступать некуда. Оставался один путь - вперед. Бесшумно выскользнул из туннеля пневмопоезд. На нем знакомая табличка: «Москва». Людей немного. Вхожу в вагон. Кресла как в махолете. Легкий толчок - и из глаз скрылась остановка. Поезд ушел в туннель.
* * * Утро. Я вышел из поезда. Высокие здания, шум автомобилей, толпы народа - так встретила меня Москва. Посреди площади огромный план Москвы. Пониже надпись. Я прочел ее: «Назовите улицу и вы увидите ее на плане». Я подошел к щиту и увидел ряд отверстий. Нагнувшись над одним из них, я произнес (вернее, произнес не я, а аппарат): - Проспект Погибших Астролетчиков. На щите сразу же зажглась яркая линия. Я проследил по улицам, как добраться до нее. Отойдя от щита, я смешался с толпой. Многочисленные монорельсы, воздушные автобусы, такси едва успевали откачивать людской поток, но вновь прибывающее пневмопоезда выплескивали на перроны новые волны людей. Я сошел с движущегося тротуара и неторопливо шел, глядя по сторонам. Яркие вывески учреждений и магазинов делали площадь нарядной и красивой. Масса экипажей самых различных конструкций, начиная монорельсами и кончая скоростным плазмобилем. Все эти названия я, разумеется, узнал впоследствии, сейчас же я просто видел незнакомые автоматы. Впрочем, «незнакомые» - сказать нельзя. Все они чем-то походили на автомобили старой Сьаройи. Ими пользовались лет за семьдесят до моего рождения. Я пересек площадь и встал на движущийся тротуар. Широкая улица прямой стрелой уходила вдаль. Посредине ее в ряд росли пышные деревья. Экипажи стрелой проносились под их кронами, то и дело скрываясь в туннелях. Улица разбивалась о подножие огромного памятника и двумя потоками автомобилей растекалась в разные стороны. Я поднял голову. На пьедестале стоял человек. Шлем откинут на спину, взор устремлен в небо. Его ноги лизали языки пламени. Камень стал живым. Он играл багровыми бликами, и казалось, что настоящий огонь горит посреди улицы. Было видно, что человек погибает. На лице - отчаянное желание вырваться, не сдаваться, черты уже сковала смерть, и лишь взор, прямой и открытый, говорил, что неизвестные силы не сломили человеческой воли, что человек будет бороться до конца. Ниже в пьедестале высечены слова. Аппарат бесстрастно перевел их. Скупые, строгие строки, сквозь которые вырисовывается подвиг этого человека: «Ростов Владимир Александрович. Участвовал во 2-й экспедиции на Марс. Во время исследования планеты экспедиция встретилась с незнакомой формой микроорганизмов. Во время отдыха попросил разрешения одному сходить к главному очагу микроорганизмов. Не вернулся. Возле его тела нашли подробное описание микроорганизмов. Они представляли собой опасность для людей Земли. В его тело проник вирус. Ростов предупреждал товарищей об опасности и описывал способ уничтожения микроорганизмов. Благодаря Ростову, экипаж смог уничтожить вирус и благополучно вернуться на Землю. Тело В. А. Ростова похоронено на возвышенности, носящей на картах Марса название: возвышенность имени Ростова». Я слушал перевод аппарата, а перед глазами вставала картина: багровые микроорганизмы, карабкаясь все выше по ногам космонавта, проникают во все щели скафандра, внутрь тела. А космонавт, откинув уже ненужный шлем, старается полностью описать чужую жизнь. Он знает, что умрет, но старается спасти от гибели товарищей, Землю. Ведь корабль, вернувшись на планету, будет носителем вирусов. Космонавт пишет, преодолевая смерть из последних сил, и падает, сраженный багровым огнем. Да, человек Земли достоин того, чтобы я открыл ему тайны Сьаройи. На моем столе, кроме этой рукописи, лежат еще описания различных автоматов, учебники по различным отраслям наук. Сведения мне дает аппарат, который я взял из «Армоса» при недавнем полете к горам. Я оторвал взгляд от памятника и снова ступил на тротуар. За поворотом открылся тенистый проспект. Над ним бесшумно скользили монорельсы. Здесь почти не было экипажей. Высокие белоснежные здания крутыми утесами нависали над головой. Красивое здание с массивными колоннами заканчивало проспект. Прозрачный купол испускал радужное сияние. Я свернул за угол. В лицо ударил свежий ветер. Голубая гладь реки открылась передо мной. Легкая рябь чуть трогала ее зеркальную поверхность. Ажурные, как будто ничего не весящие мосты перекинулись через реку. На другой стороне, на зеленой набережной, поднимались дома. Над водой стремительно пролетали суда. Я спустился к самой воде и облокотился о барьер. Под моими ногами билась вода. Рядом со мной проходила пешеходная трасса. Я ступил на площадку и, подхваченный теплым воздухом, плавно полетел над рекой. Опустился я на другом берегу у остановки воздушного автобуса. Сам автобус появился через несколько секунд. Плавные очертания, сигарообразное тело. Он мягко опустился. И вот я над Москвой. Автобус, кажется, почти задевает крыши зданий. Отсюда открывается прекрасный вид. Высоко в небо взметнулся обелиск «Слава покорителям космоса». Он сверкает всеми с