«Владимир Иванов-третий, 'Новое Слово», 24 июня 1941
В газете «Фелькишер Беобахтер» от 24 июня помещена статья Альфреда Розенберга «Час Востока»(Die Stunde des Ostens).
Эта статья примечательна для нас, русских, тем, что в ней ни слова не сказано о войне с советской Россией. Но только лишь о борьбе с иудео-большевизмом и плутократией, о необходимости разрушить их идеологическую и политическую твердыню, тот страшный груз, то позорное иго, которые несут на себе народы России с октября 1917 г. Тогда враг человеческого рода перевернул и исказил известное изречение: «Свет с Востока». Не свет, но страшная тьма и сень смертная стали облегать тогда всю вселенную.
Начав с востока, тьма сгустилась до крайних пределов на проклятом острове и прошла дальше — до Нью-Йорка, этой второй красной Москвы.
Но теперь опять там, где царила тьма, засиял свет. «Теперь, — говорит А. Розенберг, — пробил решительный час на Востоке. Две проблемы стоят перед национал-социалистической революцией и Германской державой. Первая есть свержение большевизма, как идеи и как политической силы, вторая есть решение исторических судеб гигантского пространства, населяемого народами Советского союза»
— Вот урод… — голос Юли, раздавшийся прямо над ухом, заставил его вздрогнуть. — Таких, как этот, расстреливать надо, без суда и следствия. Предать Родину…
Куминов молча кивнул. В этом он был полностью согласен с чекисткой. Среди белоэмигрантов хватало тех, кто с самого начала войны, как мог, боролся с фашистами. Переводили средства, возвращались через линию фронта, чтобы воевать с врагом, топтавшим общую с бывшими противниками родину. Каждый, любящий Россию, делал всё возможное. В захваченной немцами Франции до сих пор действовало Сопротивление, в сороковых поднятое бывшими офицерами, юнкерами и кадетами российской императорской армии. Но случались такие вот Ивановы, в озлоблении плевавшие на всё доброе и хорошее, связанное с родиной и мечтавшие лишь вернуться на правах хозяев.
— Готовы ехать, капитан. — Девушка устало провела рукой по вспотевшему лицу, перемазанному маслом. — Пять минут, и вперёд… труба зовёт.
— Замечательно. — Куминов бережно сложил газетные листы поперёк, превратив их в аккуратный прямоугольник. Убрал в один из боковых карманов рюкзака. — Юля?
— Что?
— Как ты нас заметила тогда, в деревне?
— Тьфу ты, капитан, удивил. Думала, что-то умное спросишь… — чекистка усмехнулась. — По запаху, хочешь — верь, хочешь — нет.
— По запаху, значит… — Куминов посмотрел на неё. — Ну-ну.
— Ну, а чего? — Гречишина усмехнулась. — Умеючи легко.
— Да уж…
Юля настояла на том, чтобы перед самим крепышем-локомотивчиком прицепили платформу. На станции пути шли параллельно, система перевода стрелки работала, несмотря на время. Вручную подкатив не такую уж и большую «телегу» перед новообретенным стальным «конем» разведчики недолго провозились с креплением. Буферные замки встали мягко, добротно смазанные Воронковым.
Сейчас там, впереди, расположились Хрусталев и Пчелкин. Платформа оказалась по-настоящему боевой, прикрытой бронеколпаком. В «носу», под выпирающей округлой сферой обнаружился станок для пулемета. Сначала Куминов не мог понять, для чего он предназначен, слишком уж массивной оказалась ложа для крепления. Но разом встрепенувшийся от одного только вида хитрой системы шкивов и воротков Эйхвальд время зря не тратил. Покопавшись в закромах оружейной, лязгнув несколько раз особенно громко и что-то уронив, лейтенант скоро выбрался наружу.
Разглядев на весьма страшноватом, измазанном пылью и с зацепившейся паутиной, лице подчиненного довольную улыбку, Куминов насторожился. Потом, приглядевшись к чему-то в руках, повод для негаданной радости раскусил. Сквозь плотный сероватый брезент, чуть отражая неяркий свет всеми своими выступами, в больших ладонях Эйхвальда красовался КПВ[39].
— Прямо пионер на елке, получивший в подарок маузер Дзержинского. — Хмыкнула Юля. — Боеприпас-то ведь есть к чудищу.
— Да… — Эйхвальд ещё шире расплылся в улыбке. — Уже нашел.
— Мужчины, мужчины… — чекистка хмыкнула еще раз. — Все бы вам в игрушки играть. От кого нам из него отстреливаться?
— В смысле? — лейтенант явно не понимал, как можно не разделять восторга по поводу такой находки. — Это же практически авиационная пушка!
— Ну да. — Юля махнула рукой.
— Их там два! — монстроподобный разведчик улыбнулся еще шире.
— Радость-то какая… — Гречишина не выдержала и улыбнулась.
39