Отто, оказавшись у встроенного МГ, оттолкнул одного из молодых.
— Посиди, дядя Отто немного разомнется.
Немец бил хорошо, но не мог навестись. Пронзительно-белые зажигательные укладывались вокруг платформы, дырявили снова полетевший снег, грозящий стать метелью. Длинные светящиеся линии шарашили вокруг, почти цепляя, но пока Эйхвальду и Сафину везло. Немец мазал, даря им секунды, и вот им-то их терять стало совсем нельзя.
Эйхвальд прекрасно понимал — что будет чуть позже.
Чуть позже, как-бы и чтобы не случилось, сюда слетятся со всех сторон немцы всех мастей, начнут рыть землю, отыскивая малейшие зацепки и следы. А рельсы со шпалами, как не желай, не спрячешь. По ним, в обе стороны, раскинут густую облавную сеть, стараясь добраться до начала и конца, выйдут на замаскированное убежище, давшее им пристанище… Да и черт с ним, свое дело кусок подземной дороги сделал, самое главное, чтобы сделал до конечного результата. А тот какой?
А только такой, при котором оставшиеся ребята доберутся ровно куда следует и закончат работу. Вот это и есть результат, и наплевать, получается, на смерть самого Эйхвальда. Хотя…
Эйхвальд выстрелил, протыкая стылый воздух рядом с вертушкой. «Драккен», уходя от попадания, завалился набок. Сафин ударил из своего, слишком маленького, калибра.
— За лентой следи!
Рустем кивнул, подтягивая короб.
Эйхвальд сплюнул, покачав головой. Все это лирика, дерьмо собачье! Бить надо, только умно и верно, пусть для этого самому погибнуть придется!
Немцы уже передали, что вступили в бой. Команды они выполняют четко, пунктуальность и педантичность, что поделать, сам такой. Местность у них поделена на квадраты, значит искать их начнут скоро. Локомотив тянет ребят здорово, и если пурга продлится, то до цели доберутся. А там… а там уж как выйдет. И помочь им Эйхвальд сейчас может только двумя способами: сбить сам вертолет и сбить на нем антенну дальней связи, закрепленную над одним из пилонов, не дать отправить последние координаты, подарить хотя бы немного времени остальным.
Толстая калабашка, вот цель, вот куда нужно попасть… И, если так, то придется дохнуть. Попасть, ночью, в снег, можно только в вблизи. Эйхвальд хмыкнул, заценив всю ситуацию. Однако, такого ему еще не доводилось делать вообще. В смысле, что собственноручно переть на смерть, да еще таким вот дуром. Играть в кошки-мышки с «драккеном», клекочущим винтом почти рядом, руку протяни.
Ну, а что остается⁈
Хоффман, всматриваясь в белое, видневшееся в стекле колпака, злился. Чертова радиостанция, доннер-веттер, не работала, чертова русская погода смогла справиться с настоящим «сименсом», не давала радиоволнам дотягиваться до своих.
— Может, уйдем, будем сопровождать сбоку? — возник в наушниках голос пилота.
Хорошая, верная мысль. Отвалиться вправо или влево от катящей под ними телеги, оборудованной крупным калибром и просто сопровождать, дожидаясь, пока перестанет нести снежные волны и атаковать снова. Все правильно, но…
Хоффман доверял чутью. А чутьё кричало — не отпускай, отпуская дрезину или даже моториссу, вдруг возникшую на старом пути. Хоффман не был идиотом и, прибыв сюда, тщательно изучал всю территорию, переданную под наблюдение его части.
Старая железнодорожная ветка практически не использовалась из-за ветхости и, самое главное, тактической ненужности. Начиналась на основной магистрали, шла через село с взорванным сахарным заводом и обрывалась в деревне, где до сих пор не могли заново отыскать нефтяное месторождение.
Доклады первых партий, изучивших местность, Хоффман изучил до буквы и нигде не нашел хотя бы упоминания о подвижном составе, обнаруженном при зачистках местности. Никаких схронов и прочих убежищ, так любимых партизанами. Никаких следов доставки топлива или запасный частей подвижного состава. Ничего, ни одной гильзы или непонятного клочка, куска или обрывка мусора, не должного там находиться.
Сам Хоффман дважды справлялся с подобными задачами из-за мелочей.
Неподалеку отсюда, у городка Сызрань, ему самому бросилось в глаза странное несоответствие нескольких проплешин в траве у небольшого лесочка. Группа рыла носом землю, собаки жалобно визжали, когда ведущие уже начали бить их поводками. Но они нашли схрон и пятерых большевиков, упершихся и не сдавшихся. Убежище сожгли прибывшие огнеметчики, вместе с сопротивлявшимися.
А старый-добрый Отто, сейчас вцепившийся в МГ, куда раньше, в… в Подмосковье, как-то разглядел желтенький кусок бумаги, гонимый ветром по дачной улице. Всего бы ничего, кажется, но солдат сообразил догнать его, поймать, рассмотреть кусочки букв, видневшихся с краешку. Бумага оказалась от упаковки солдатской «mahorka», входившей в обеспечение РККА. Дачи оцепили, обложив двойной цепью все подходы и выкурили почти взвод диверсантов, ждавших времени для атаки на железную дорогу.