Вилли хорошо запомнил страх, навалившийся чуть позже. Все молчали, только по радио, три раза в день, повторяли и повторяли про меры. Тогда будущий шарфюрер уже отправился в школу где, вместе с первыми уроками грамматики и счета, их учили пользоваться респираторами, противогазами, правильно находить укрытие и узнавать направление бега, делая поправку на ветер, если вдруг по городу закричат ревуны.
Счетчики, установленные сразу после Лондона, молчали. Лишь как-то раз, заставив город содрогнуться, они тихонько потрескивали, остановившись в «нормальном» диапазоне. Урок возмездия тогда прошла вся Германия, урок такого страшного возмездия, что некоторые надломились, не желая умирать из-за «чужих амбиций». Про амбиции Вилли ничего не знал и слушал слова дяди Руди, ветерана Вердена, жившего ниже этажом. Тот, мрачный и щурившийся от дыма плохо пахнущей эрзац-сигареты, крыл плохими словами всех и вся.
Дядю Руди забрали в красивую черную машину «адлер» на следующий день после «амбици», а вернули лишь через неделю: похудевшего еще сильнее, совсем седого и теперь замолчавшего.
Огненный шквал, прошедшийся по Балтике, когда русские большевики уничтожили Пенемюнде и грохот скал Норвегии, где отомстили англичане, дошел до Зальцбурга эхом, заставившим трещать фундамент жизни сотен тысяч. Радиация, неощутимая и смертоносная, заставляла думать. Пусть и не всех.
Война швыряла в топку немца за немцем, загребая заодно всех, отсидевшихся в компанию сороковых годов. Союзников, милых друзей чехов, болгар, шведов, норвегов, раздухарившихся после взятия Ленинграда финнов, и остальных, признавших Франко и Муссолини на юге. Война завертелась с новой силой в начале пятидесятых, когда русские, во время передышки, разработали свою Сибирь, а немцы добрались до сокровищ Африки, наполовину сданных оставшимися корпусами англичан, австралийцев и почти уничтоженных французов с поляками.
Страх не ушел, но затерся, заснул, изредка просыпаясь. Белый порошковый яд, дарящий странные сны и видения, будил его, заставлял снова думать о глупой войне. Наркотики пошли в Германию густо, последние пять лет возникая тут и там.
Англичане, кто же еще, отправляли их сюда, желая спустить немецкую нацию по трубам мирового ватерклозета. Наркоман — не человек, а говорить о его отношении к арийской нации и ее целям — глупо.
Добряк Вилли, ходивший в свою старенькую «шуле» восемь лет, в прошлом году брал своего математика. У того болели сразу двое детей, двойняшки, математик решил подработать «толчкачом» в самом городе. Кто бы мог подозревать в добром и приятном, даже остававшимся полноватым, учителе математики наркоторговца? Никто не мог, а Вилли сумел.
Вышел на след, вцепился псом и не отпускал, пока не раскрутил маховик, подаривший ему, простому шарфюреру, целый выводок, снабжавший рабочие кварталы и районы среднего класса белыми порошками этого яда, идущего из Азии, где британцы заставляли афганцев растить мак для своих подлых нужд.
В старой-доброй Германии экономия. Даже подленьких негодяев, решивших травить будущее арийской нации своим нарко-дурманом, повесили не всех. Главного, настоящего уголовника, казнили на площади, показав жителям судьбу каждого, решившего повторить такой путь. Остальных отправили на работы, руки нужны всегда. Преподавал уравнения? Будешь рубить уголь в Руре. Учитель не захотел и повесился в камере, сразу после очередного допроса.
С учителем Вилле не виделся. Краснел, объясняя свое отсутствие на допросах, но командиры понимали, похлопывали по плечу и даже изволили смеяться. А Вилли прилетело повышение. Он его ждал.
Вместе с допуском, позволявшем двигаться дальше. Как ждал этого последние пять лет, когда он поступил в недавно открытое училище СС, где юношам и девушкам преподавали нужные дисциплины. Добрый старина Вилли шел вперед локомотивом, стараясь стать лучшим повсюду. За спиной у него ничего не оставалось — семья погибла в терракте, устроенном коммунистами, возникающими в стране все чаще и чаще.
Тогда погиб весь их дом, рухнув, слившись с волной, прошедшейся по кварталу. Вилли выжил, его отправили в лагерь гитлер-югенд и телеграмма встретила его в лагере. Вильгельм справился, ведь в его жилах текла настоящая арийская кровь. Круглый сирота? Германия не оставит его, поможет, такие нужны.
Взрывом унесло и трех учителей со школы. Оставался только Руди, Рудольф, друг детства, что вместе в футбол, гонять на стареньких велосипедах, вместе в секцию бокса…