— У немцев тоже есть такой институт? — он посмотрел на Сашу. — Да есть, понятно, можешь не отвечать. Сами по себе наши хозяева не появились бы. Вот ведь…
— Мой рассказ что-то меняет? — девушка, это было заметно, насторожилась. Видно сейчас до неё дошло, что разведчик, сидящий напротив и ведущий своих людей на верную смерть, узнал часть очень неприятной правды. Той, что может просто перевернуть в его голове мироощущение, закладываемое с самого детства. Страх от осознания этого мелькнул на подвижном лице Саши так ясно, что Куминову стало её немного жаль.
— Ничего не меняет, не переживай ты… — он невесело улыбнулся. — Какая мне разница до того, что и у нас… а, какая на самом деле разница, Саша? Я воюю за свою страну, за то, чтобы жить в ней мирно и спокойно. Да и, если уж честно, не больно у вас получилось создать хотя бы что-то подобное, что есть у немцев?
— Да немногое у нас вышло, на самом-то деле. — Саша хмыкнула в ответ на его улыбку. — Всё, что есть сейчас у немцев, началось очень давно. Куда дальше чем организация императором Александром Первым особого комитета. Аненербе, Туле и прочие организации фашистов, которые причастны к происходящему в Куйбышеве, выросли ещё со средневековых алхимиков и некромантов. Не слышал про таких?
— Нет. — Куминов покачал головой. — Бред какой-то…
— Ага, бред. Только результаты этого бреда тебя самого чуть не отправили на тот свет. Если соединить современные научные знания и возможности с тем странным опытом, накопленным за века, можно многое. Вот они и смогли, создали за считанные годы первые образцы и это может дать им ещё один шанс в войне. Ты же не знаешь многого, да и я тоже, если совсем честно. Но сразу по приходу к власти Гитлера, нацисты отправляли много экспедиций в разные уголки планеты, Коля. Про половину из них мы знали, в некоторых случаях вмешивались, создавали препятствия. Когда получалось, когда нет.
Поверь, что мне самой поначалу многое казалось дикостью, пережитками суеверий и байками. Пока в первый раз не увидела настоящего ликантропа…
— Кого? — Куминов непонимающе уставился на неё.
— Оборотня, Коля, обычного такого оборотня. Правда, через пенёк с ножом он не кидался, чтобы перекинуться обратно в человека. Бросался в основном на смотрящих через прутья, то есть на нас, слушателей первого курса. Потом привыкли, относились как странным, страшным, но уже понятным зверям. А эти…
— Хозяева? — Куминов понимающе качнул головой.
— Не только, не только… — Саша вздохнула. — Я, на самом деле, почти ничего не знаю о лаборатории немцев. Отрывки, непроверенные разведданные, те самые фотографии и два киноплёнки. Больше непонятного, чем чего-то конкретного и ясного.
— Тебя отправили только из-за твоих физических особенностей? — догадка в голове капитана возникла неожиданно. Саша внимательно посмотрела на него.
— Я последняя, Коля. Просто последняя…
На войне, как… — 8
СССР, Свердловск, курсы личного состава РККА, 196…
Бронебойщик — профессия почетная. И страшная. Бронебойщики не часто переживают бой. Но куда без них?
Пусть тяжелых ПТР, противотанковых ружей, сейчас почти не осталось. Пусть жгут врага гранатометами, все равно. Без бронебойщиков армии никак. Страшно? Да. Опасно? Очень. Но никак. Потому и идут из военкоматов добровольцы, и выбирают туда сразу, через сито отбора не хуже, чем в тяжелую пехоту, разведку, саперов или моряков.
Степка Наумов сам попросился, как пришло время и военкомат больше не заворачивал паренька. А что? У Степана несколько разрядов Осоавиахима, Степа работал в цеху с двенадцати, помогал ворочать железо, поднимал заготовки в станки, катал тележки со стружкой, что не каждый взрослый сдвинет. Уж чего-чего, силушки Степе было не занимать. Да и мамин брат, дядя Слава, служил бронебойщиком, уже третий год, жив-здоров, слал приветы в письмах и сейчас стоял где-то на самой линии фронта, в Поволжье.