Но вместо этого я врезала стаканом по лицу.
— А! — гаркнул он, пока я отползала по ковру. Искала угол, чтобы спрятаться от этих рук. От этих губ. От этих наглых пальцев, что давили на меня словно на клавиши рояля. Просто песня по заявкам. А кто девушку заказывает, тот ее и танцует. — Какого хера?!
— Не трожь меня...
Я прижалась к стене и молила бога, чтобы он меня оставил. Просто оставил в покое. Хоть и понимала — это бред. Он меня сломает. Так или иначе.
— Ты что, охуела?! — показывал себя Марат с реальной стороны. — Ты ебнулась вконец?!
Уже не было прежней нежности. Прежней ласки. Он стал таким, каким являлся без прикрас — напористым, несдержанным, жестоким. Именно таким он был на самом деле. И доза виски не заставит меня верить в напускное. Может, я и незряча, но уж точно не слепа.
— Пожалуйста, не трожь меня!
Но он подходил все ближе и ближе.
— Ты что, сука?! Хочешь, чтобы я тебя силой брал?! Да?! — ревел Марат как зверь. — Силой?! Силой тебя взять?!
— Умоляю... — плакала я, забившись в угол, словно кролик перед тигром. — Отпусти меня, не делай этого! Прошу тебя!
— Хочешь жестко?! — крикнул он и взял меня за горло. Одна рука схватила шею, а вторая стаскивала то, что прикрывало мое тело. Нитки рвались, пуговицы падали на пол. А он вжимал меня в стену и повторял: — Я это могу! Мне это проще пареной репы, Лена! Хочешь, чтоб я брал тебя силой — я прижму тебя к двери и вставлю свой толстый член! Я не буду церемониться, просто захуярю тебе по самые яйца!
— Нет... — глотала я слезы, осознав ошибку. — Умоляю!
Лучше бы я согласилась. Это был единственный путь к компромиссу. Если выбрать меньшее из зол, то лучше сделать это без побоев. Без кошмара принуждений и жестокости от явного садиста.
— Даже смазывать не стану! — продолжил Марат и развернул меня лицом к стене. — А ты будешь орать как свинья недорезанная!
— А!
— Этого ты хочешь, детка?! — рычал он как животное.
— Нет... — мотала я головой и плакала. — Нет! Совсем не этого!
— А по-моему — да...
Он вжимал меня в стену голым торсом, и я чувствовала, как твердеет его эго. Как он упирается им в ягодицы. Просовывает между бедрами.
Касается запретных мест, куда я не пускала никого все девятнадцать лет.
Марат прижал мои ладони к стенке, чтобы я не мешалась. Чтобы я не отбивалась и дала ему сделать все, как он любил. Как он привык. Как требовал его инстинкт — звериное нутро самца.
И я кусала губы до крови — пыталась делать все, чтоб не кричать. Чтобы это прошло быстро и как можно легче. Без лишней борьбы и неизбежной боли.
Причем боли не столько физической, сколько душевной. Как расплата за все то, что было вызвано ошибкой Лены. Моей сестры...
Но в последний момент меня спасло чудо.
— Какого? — отвлекся Марат и смотрел куда-то на диван. Или на дверь. Не знаю, куда именно, но точно не на меня. И это было странно. — Что еще за хрень?
Он хотел это отбросить и заняться сексом — грубо взять меня как шлюху. Как продажную шваль на панели. Но... телефон. Он звонил и звонил. Опять и опять, не выключаясь. Это давило, мешало. Марат не мог отвлечься от гудков. Он то и дело чертыхался, не желая отпускать мои ладони.
— Блядь... — бросил он напоследок и подобрал телефон. Он был в его халате. Грозно вибрировал, словно по вопросу жизни и смерти. — Алло.
Я медленно сползала по стене. Размазывала слезы по щекам и понимала, что отсрочка — это лучшее, что ждало впереди. Он не отступит и станет злее. В следующий раз прелюдий не будет, это точно.
— Привет, Стрелок, — звучало из динамика. Немного сиплый, низкий голос незнакомца. — Приезжай. Есть дело.
— Прямо сейчас?
— Прямо сейчас, — повторил звонящий.
— Шварц, ты при своем уме? Три ночи...
— Ну и что? К тебе заказ.
— Да мне пох на твой заказ — я тут занят, вообще-то. По самый не балуйся... Давай уже утром.
— Нет, — отрезал тот сухо. — Приезжай сейчас. Дело только для тебя. Я жду.
— Ну так дай мне хоть час, я быстро...
— Ты забыл про долг, Марат? Ты мой должник.
Последовала пауза. Я надеялась, что это будет мой спасательный жилет. И я не утону в пучине домогательств этой сволочи. Хотя бы немного — еще денек. Всего лишь день отсрочки.
— Ладно... — выдохнул тот, кто еще минуту назад хотел порвать меня на части. — Окей, буду через полчаса. Не кипишуй.
4
Марат
Таких, как я, называют аудиторами.
Я тот, кто решает проблемы. Разгребаю завалы для тех, кто хорошо за это платит. Сделки, компроматы, политика и крупный бизнес — я на этом собаку съел. Практически буквально.
Дорого платят, но и работа не сахар. Всегда в напряжении, на стреме. Готов к труду и обороне. Впрочем, обычно это одно и то же. Род Стрельбицких — знатная династия царских времен. Ее сыновья не расстаются с пистолетом. Оттуда и фамилия.
Стрельбицкие.
Мой дед воевал всю свою жизнь. И его дед — тоже. Дед моего прадеда... Мой отец прошел весь Афган и хотел меня видеть достойным продолжением себя. Он повторял мне, что я должен быть сильным. Должен быть смелым. Должен быть готовым пожертвовать главным ради достижения цели. Вот только я не думал, что самым дорогим в моей жизни станет не собственно жизнь, а женщина.
Когда мы встретились с ней впервые, то я решил, что Валя чересчур роскошна для меня. Валентина Андреевна. Валентина. Босс. Больше никто ее не звал так, как я. Валей...
Она была умна, образованна. Вела финансы у известного авторитета. У Шварца.
Именно он нас познакомил. Я обязан ему многим, если не всем. Когда спецура меня бросила в больнице подыхать, именно Шварц меня вытащил из ямы. Только он один в меня верил. Он видел во мне потенциал и предложил начать все сначала. Забыть о прошлом, забыть о службе в спецназе, забыть об офицерах и полковниках. Теперь он сам был моим полковником. Шварц поставил меня на ноги, и очень скоро я прослыл отменным аудитором.
Не только в Питере, но и в Ленинградской области. Если надо было, я решал вопросы у московских друзей Шварца. Он был надежен, справедлив. Ценил мою преданность. Ценил то, что я был человеком слова. Если поклялся — обязательно выполню. Каким бы ни было дело. Я брал любой заказ, который поступал от командира. Как в старые добрые времена, когда я был в нашивках с черепом на фоне автомата.
Стрелок.
Именно так меня прозвали после армии. Все это имя знали. Все его боялись. Все его уважали. И если кто-то прознавал, что я внес его в свой список посещений... Бежать уже никто не смел. Лучше просто ждать, пока приду. Разве что сходить к нотариусу — время составить завещание.
— Стрелок, — кивнул мне браток возле входа. — С чего в такое время?
Небо еще было черным. Мосты развели — они грустно смотрели вверх, но звезд не видно. Где-то над горизонтом разгоралась зорька, но до рассвета было далеко. Сыро. Холодно. Безлюдно. И вот я через полчаса уже стою у входа в логово разврата. Как того желает Шварц — именно сейчас и не часом позже.
— Босс позвонил. Что-то срочное.
— А... — кивал браток, растирая кисть в бинтах.
Он надавил на кнопку вызова, и с минуту на минуту дверь должна открыться. Таков был порядок. Шварц засел в реальном бункере. Укрепточка Сталина. На картах ее раньше не было. Нет и сейчас. А бункер есть. И вхожих очень мало.
— Что с рукой?
— Съездил по зубам тут одному, — хихикал парень. — Знатная была заруба... Босс велел нагнуть тут одного предпринимателя. Независимый типа, — отметил он и покрутил пальцем у виска. — В Питере нет независимых. Просто одни платят боссу, а другие — нет. Но это временно.
— Понятно, — кивнул я без энтузиазма.
Лезть в эти дела я не хотел. Шварц был сильным игроком, и с таким лучше дружить. Он уважал только силу. Именно потому мы сработались — он видел во мне бешеного мудака, головореза и просто отбитую сволочь. А мне тут было нечего добавить. Каков уж есть, к вашим услугам.