– Не стоит беспокоиться, – быстро сказал он. – В наших хижинах все будут поистине счастливы вас видеть. Зачем отказываться от традиционного гостеприимства?
В следующее мгновение Марк с Аяксом были схвачены всеми шестью дикарями. Их руки и ноги оказались сжаты железными пальцами так надежно, что ни о каком сопротивлении и помыслить было невозможно. Если человек на протяжении столетий живет в городе и его жизнь проходит в окружении машин и автоматов, особенной физической силы от него ожидать не приходится. Силовые виды спорта давно запрещены, как вредные для здоровья, а изящные игры на свежем воздухе не требуют атлетики.
Кроме того, общественное мнение смотрело на спорт вообще с большим подозрением. Спорт предполагает соревновательность, а любые соревнования давно запрещены законом. В соревновании кто-то неизбежно оказывается слабее, хуже другого, а это невыносимо горько для свободной личности и мешает ее гармоничному развитию.
Нельзя говорить, что какой-то человек красив или ловок, силен или умен. Ведь это обижает тех, кто уродлив, слаб и глуп. Закон толерантности защищает права этих людей на самоуважение…
Лесные жители несли Марка с Аяксом на руках, и при этом бежали так быстро, что тем оставалось только удивляться, насколько сами они отличаются по своим способностям от этих людей.
«Мы в плену, – проносилось в мозгу Марка. – И ничего не смогли поделать. Даже испугаться не успели. Что же теперь будет?»
Иногда он ловил на себе вопросительный взгляд Аякса, который наверняка испытывал те же самые чувства. Уважаемый полицейский и арестованный рыбак, оказавшись в руках дикарей, попадают в одинаковое положение.
«Еще утром я завтракал у себя дома, – горько подумал Марк. – Еще днем я летел в суперсовременном вертолете. А что со мной теперь? Меня утащили какие-то дикари, о которых я в течение всей своей прежней жизни подумал от силы раза два, да и то мельком. А сейчас я вдруг оказался у них в плену. Кто бы мог подумать?»
– Как ты думаешь, нас не съедят? – спросил Аякс. – В детстве я читал о том, что раньше, когда-то давно, люди ели друг друга. Они назывались каннибалы. Ну, это было еще до эпохи толерантности, сам понимаешь. Может быть, эти дикари так и остались каннибалами? Сдается мне, что у них тут цивилизацией и не пахнет…
– Тебе же не нравится цивилизация, – хмуро ответил Марк. – Вот и радуйся теперь, что сюда попал. Наверное, здесь можно убивать своих жен за неверность.
Лесной поселок, в который их притащили, располагался под густыми кронами деревьев и состоял из врытых в землю домов, чьи крыши возвышались над поверхностью примерно на метр. В одном из таких домов и поместили пленников. Марк решил, что все-таки лучше смотреть правде в глаза и называть себя именно так.
– Можете отдохнуть здесь и привести себя в порядок, – сказал Захария. – А вечером у нас будет праздник в вашу честь. Не так часто к нам захаживают гости из города. А твоей рукой сейчас займутся. – Захария бросил взгляд на Аякса.
Как можно привести себя в порядок в этом убогом помещении, Марк не понимал: душа не имелось, а туалет явно находился на улице. Оставалось лишь раздеться и вытрясти одежду, выглядевшую жалко после происшествия с вертолетом и битвы с кабанами.
Кроватей здесь не было: вместо них у стен располагались деревянные помосты – нары, поверх которых были постелены постели, в ряд – одна впритык к другой. В этой комнате могло спать человек двадцать.
Постельное белье выглядело не слишком свежим, мятым, и вообще, казалось, что всех живших здесь людей только что вытолкали взашей, освобождая помещение. Видимо, так оно и было. Валявшиеся на полу тут и там грубо сработанные детские игрушки из дерева свидетельствовали о том, что люди покинули землянку впопыхах.
Слово «землянка» Марк вспомнил машинально: в детстве он слышал это слово в курсе истории планеты. Когда-то давным-давно люди жили в землянках. Когда это было? Оказывается, история может повторяться…
В дощатую дверь неслышно проскользнула девушка. Впрочем, судить о ее молодости можно было лишь по порывистым быстрым движениям и легкому шагу – ее фигура была скрыта мешковатым комбинезоном черного цвета, а лицо обернуто куском черной ткани до самых глаз: темно-карие, они рубиновыми каплями сверкали из-под платка.
– Меня зовут Зинаида, – сказала девушка, обращаясь к Аяксу. – Я умею лечить болезни, и меня послали вылечить тебя, городской дикарь. У тебя что-то с рукой?
Она деловито осмотрела отекшую руку рыбака, едва касаясь ее пальцами, а затем заявила:
– Кости не сломаны, но ты сильно повредился. Растяжения мышц, сдавливание. Травма, одним словом.