Ребенку сказали: «Иди домой и никого не бойся, завтра мы тебя спасем». Родители до сих пор не могут понять, почему так произошло: любящая дочка, которая им доверяла, обо всем рассказывала, пришла домой и утаила о том, что их всех ждет. А утром, позавтракав и поцеловав на прощание маму и папу, спокойно отправилась в школу.
В школе девочку уже ожидали сотрудники Югендамт, которые увезли ее в приют, куда чуть позднее прямо с занятий в средней школе доставили ее 12-летнюю сестру и куда привезли с детсадовской экскурсии в зоопарке ее 5-летнего брата. Как потом пояснили - для того, «чтобы не разлучать».
Целый день родители обо всем этом ничего не знали и только к вечеру, обеспокоенные тем, что школьный автобус пришел без детей, кинулись их искать. Тогда их и известили, что отныне они уже не имеют права называться родителями. И с этого времени в их жизни начался новый этап - этап жизни «преступников», жизни, в которой у них неожиданно появились «хозяева», имеющие власть позволить или запретить увидеть собственного ребенка, написать ему письмо или поговорить по телефону. Они обрели новые обязанности: ходить на бесконечные многомесячные тестирования, проходить обследования, собеседования и встречи. И у них появился выбор: либо изо всех сил проявлять лояльность по отношению к Югендамт, унижаться, стараться понравиться людям, отобравшим у тебя смысл твоей жизни, либо биться за своих детей, невзирая на несопоставимость сил и бессмысленность борьбы, либо сломаться и погибнуть.
Детские обиды часто рисуют картины: «Пусть я умру (меня заберут, я уеду), и вот тогда они заплачут, скажут: "Зачем мы так делали, почему обижали нашего несравненного ребенка?!" И тогда я встану (приеду, приду) и скажу: "Ну вот, поняли, будете теперь знать, как не покупать мне кроссовки (заставлять выносить мусор, не давать смотреть телевизор, ругать за двойки и т. п.) ?!"». К сожалению, в жизни концовки таких сюжетов выглядят совсем по-другому. Через двенадцать дней жизни в приюте дети поняли, что «шутка» зашла слишком далеко, и сбежали домой. В субботу они сообщили родителям, что направляются к ним, те встретили их в соседнем квартале, семья вновь собралась вместе, все были счастливы.
Но родители, предупрежденные адвокатом, что за похищение собственного ребенка им может грозить девятилетний тюремный срок, как законопослушные немецкие граждане, все-таки надеющиеся на объективность суда и скорое воссоединение семьи, позвонили в ювенальную полицию и сообщили ее сотрудникам о том, что дети находятся у них, что их необходимо успокоить и что они в понедельник сами отвезут детей в приют. Их вежливо выслушали, приняли информацию к сведению и ничего не возразили, из чего родители заключили, что вопрос решен и согласован.
Но в воскресенье около 20 часов, когда семья готовилась ко сну и дети уже были раздеты, в доме появились «гости». Старшая дочь, увидев на пороге полицию, в страхе захлопнула дверь и куда-то забросила ключ, дети, в чем были, выскочили на балкон и стали по-русски (!) кричать: «Помогите!»
«Брали» семью тринадцать рослых полицейских. Выбили дверь, бросили мать на пол в наручниках, здоровый детина наступил ей ногой на шею. Провоцировали отца на драку - чтобы привлечь его к ответственности за неповиновение властям и тем самым лишить семью защиты. Понимая это, отец, скрежеща зубами, сам держал руки за спиной. Но все равно получил удар по голове и потерял сознание.
Когда он очнулся, все были в наручниках. Сбежавшиеся на шум и пытавшиеся остановить это безумие соседи тоже получили свое: у кого-то разбили видеокамеру, кого- то ударили об стенку, в результате свидетелей не осталось. Поняв, что помощи ждать больше неоткуда, и боясь, что сейчас их просто начнут убивать, родители и дети, тесно прижавшись друг к другу, стали сами продвигаться к выходу, согласные уже, чтобы везли куда угодно, лишь бы оставили в живых.
На улице их растащили по машинам, детей увезли в разные приюты, и даже детский адвокат трое суток не мог ничего узнать об их судьбе, родителей доставили в участок, и далее начались их мытарства по юристам, социальным службам, психологам, педагогам, и начался отсчет нового времени - более чем двухлетнего срока титанических усилий по возвращению детей, безо всякой надежды на то, чтобы это состоялось.