— Богдан, значит?
— Нашла, — говорит он.
— Нашла и вспомнила.
— Значит, пойдем?
— А что будет… здесь?
Он странно дергает ртом — не то жует губами, не то пытается ухмыльнуться.
— А то будет, что именно сегодня врач Пловцов понял, как проводить именно эту, дотоле считавшуюся невыполнимой, операцию… А еще прямо сейчас в Домодедово садится самолет из Певека, а в нем сидит Виктор Амиров. Старший сын. Вчера он получил письмо от отцовой соседки.
— И что?
— А то, что он будет здесь через три часа. Маринка ему все расскажет. После похорон он заберет Алексеевну на Север и его дети будут звать ее бабушкой… Еще четыре года.
— А потом?
— Потом она поскользнется, сломает бедро и быстро умрет от пневмонии. Дома. Среди семьи.
Я киваю, соглашаясь.
— Иначе ты бы осталась, — он не спрашивает.
Я молча смотрю на него.
— Я люблю тебя, — говорит пожилой толстый хирург маленькой сгорбленной санитарке.
— Я тоже люблю тебя, Бран, — отвечает она.
Сестра, стоящая в дверях операционной, судорожно вдыхает и берется обеими руками за грудной карман халата.
6. Энергия
Два пятнистых тюленя вспарывают пронизанную светом воду. То один, то другой вырывается вперед, то уходя в глубину, то с плеском и брызгами вылетая сквозь зеркальную границу в воздух. Совсем рядом с ними вода ревет и темнеет, бьется о громады быков Моста. Но тюлени не приближаются к Мосту, двигаясь вдоль него к известной только им цели. Большой тюлень толкает самку носом, затем одним гибким движением отплывает подальше. Сперва она для виду бросается за ним, но вдруг переворачивается и кидается наутек.
Под водой хорошо видно, как навстречу им из глубины поднимается каменный гребень, риф, протяженный от одного из быков Моста в глубину бухты. Только в одном месте верх каменного гребня прорезает зеркало поверхности, сминает его вокруг себя в мелкую рябь.
Большой тюлень, заранее разогнавшись, рассчитанным движением высоко выпрыгивает из воды и плюхается животом на маленький гранитный островок с плоской вершиной. Самка высовывает голову из воды и оглядывается. Островок поднимается из воды отвесно, залезть на него не залезешь. Она коротко гневно кричит.
Большой тюлень перекатывается с живота на бок и кричит в ответ.
Тюлениха, прямо в воде, превращается в женщину, которая легко подтягивается на руках и забирается на камень.
Ее муж лежит на плоском, вылизанном водой камне на спине, широко раскинув руки.
— Действительно, уединенное местечко, — смеется женщина, ложась рядом с ним.
Полнеба над ними закрывает темная изнанка Моста. Между черными глыбами быков вдали просвечивает густо-синее небо.
— Смотри, с той стороны словно вечер, — говорит женщина.
— Там вечер и есть, — отвечает мужчина, на мгновение приподняв голову, — мы же как раз за центральным курсом.
Она подпирает руку локтем и всем видом выражает готовность слушать.
— Ой, — смеется он, — ты же и этого не знаешь… Центральные ворота Моста ведут не в наш океан. А в океан-напротив.
— А назад?
— Заходишь в бухту-напротив через крайние ворота, разворачиваешься, проходишь через центральные ворота в океан-здесь, разворачиваешься, проходишь через крайние ворота и попадаешь снова сюда.
Женщина задумывается на несколько секунд.
— А если входить в бухту сквозь центральные ворота?
— Попадешь невесть куда. Об этом к Колуму. Он у нас столько америк открыл, да еще и карты привез и лоции проходов написал… Но в основном через Мост торгуют две стороны. Та — и эта.
Она восхищенно качает головой.
— А он старый, Мост?
Он пожимает плечами.
— Кто знает? Только за последние полторы тысячи лет город дважды сжигали дотла. Причем в предпоследний раз, насколько я понимаю, посредством ядерного оружия. До того, по некоторым источникам, Мост был прозрачным. Как хрусталь.
— Он и сейчас красивый, — задумчиво говорит женщина и, следуя неведомой мужчинам логике, тут же спрашивает:
— А почему ты построил мне такой дурацкий облик? Мало хромой ноги, но эти косы…
— Поверь, любимая, — лениво отвечает мужчина, — это совершенно неважно.
— Женское любопытство и следует утолять только по совершенно неважным вопросам.
— Действительно. Ну… видишь ли, я видел тебя брюнеткой с бильярдным кием, рыжей с автоматом и седой в белом халате. Хотелось посмотреть, какова ты будешь блондинкой.
Она смеется, и в смехе ее чувствуется полное доверие.