Девушка невольно улыбается, но из-за угла прямо на старушку выбегает женщина средних лет с собачкой на руках. Толкнув старуху — книги разлетаются по всему тротуару — женщина, даже не обернувшись, сворачивает на широкую улицу и уходит. Хромоножка замирает, схватившись руками за косу. Тем временем улицу переходит молодой мужчина и проходит мимо старухи прямо по книгам, ступая так, как будто тротуар… ну. просто неровный. Немногие прохожие на разных сторонах перекрестка не ведут и бровью. Старушка за все это время не издает ни звука, только прислоняет метлу к стене и неловко опускается на колени, собирать книги.
Девушка перебегает перекресток наискосок, сердито вытягивая носок неудобной ноги, и становится на колени рядом со старушкой. Та поднимает на неожиданную помощницу глаза — и вдруг девушка понимает, что перед ней вовсе не старушка. Старичок. Да, даже, быть может, не совсем еще старичок — просто пожилой, худой мужчина с узкими плечами и запястьями, с седой косицей и буклями, и детским, беспомощным выражением лица. Действительно, похож на черную курицу.
— Зачем вы тащите еще и метлу? — спрашивает девушка, складывая книги в стопку, — ведь неудобно.
— Поленился идти пешком до библиотеки, — извиняющимся голосом отвечает книголюб, — а везти оказалось никак невозможно…
Девушка откладывает больше половины книг в отдельную стопку, подает метлу и помогает старичку утвердить на руках стопку поменьше. Затем поднимает свою стопку, злорадно прижав книгами косу на груди — хоть этой докукой меньше — и улыбается.
— Куда идти?
Старичок недоуменно моргает и робко улыбается в ответ.
— Вы хотите меня проводить? Впрочем, вы же, действительно… Удивительно. Удивительно. Да, конечно! Вы очень, очень облегчите мне дорогу до дому.
И верно. Едва девушка начинает помогать старичку, как прохожие словно спохватываются, и, хоть больше никто не начал помогать, но разбросанные книги по крайней мере уважительно обходят, не порываясь наступать. Дорогу нагруженным книгоношам вежливо уступают, без преувеличенного внимания, но и без грубости.
— Вы, я полагаю, не местная? — приветливо говорит тем временем старичок, — не то я, разумеется, о вас бы знал… Полная невосприимчивость, я даже рискну предположить, что отсутствие магических способностей, судя по вашему будущему…
— А что с моим будущим? — заинтересованно спрашивает девушка, поправляя расползающиеся книжки.
— Насколько я могу видеть, — торжественно отвечает старичок, — детерминация близка к нулевой. Как бы не нулевая вообще. Феноменально, да.
— Что-что близко к нулю? — беспокоится девушка. Слово было какое-то смутно знакомое, не то, чтобы близко… но слышанное.
— Определенность близка к нулю. Ничего про ваше будущее сказать нельзя.
— А про ваше, что ли, можно? Оно же — будущее! — удивляется девушка.
Книголюб вздыхает.
— Меня зовут Петеан Навиген, — тихо говорит он девушке.
Она беспомощно шевелит губами и резко выдыхает.
— Извините. Извините, Петеан Навиген… Я забыла, как меня зовут.
Старичок внимательно смотрит на девушку, на миг останавливает взгляд на ее ногах, вздыхает и тихо говорит:
— Ничего страшного, деточка. Судя по всему, вас просто еще никак не зовут. Так что незачем извиняться.
До дома Петеана (Навиген была, как оказалось, его фамилия) они идут довольно долго. Расстояние немаленькое, и нога у девушки быстро устает, приходится останавливаться.
— Боюсь, что само ваше появление является частью одной из ранних детерминаций. Да еще и виадук. Ой, как меня беспокоит виадук, — бормочет старичок, поправляя метлу под мышкой.
— А давайте вы мне все объясните с самого начала?
— Вопрос, что считать началом?
— Ну… как будущее может быть определенным?
— Как-как. Через детерминанту. Чем больше у человека магии, тем определенней его будущее. Вы знакомы с легендой о Мерлине?
— Да, — не задумываясь, отвечает девушка.
— И Мерлин знал, что Нимуэ его заточит. И Нимуэ знала. И все знали. Но Мерлин все равно доверился Нимуэ.
— Он же ее любил.
— Одно другому не помеха, — улыбается Петеан, — просто детерминанта сбудется в любом случае. Огромное количество детских книг посвящено поучительным историям о том, как некий властелин пытался погубить того, кто должен был его победить, и только становился посмешищем или жупелом.