Что же получается? Получается, что эту девочку, нынешнюю маму, просто не научили выражать любовь и нежность, и теперь она сама не делает этого по отношению к своему сыну. Такая вот цепочка стереотипного поведения, передающегося из поколения в поколение. Чтобы ребенок рос уверенным в себе, ему точно надо знать, что его любят. И он чувствует это, когда родители ему говорят: «Я тебя люблю», и касаются его ласково. Испортить этим нельзя, а слышать это никогда не надоест. Подумайте, пожалуйста, как часто это делаете вы и что мешает вам делать это чаще?
Мы уже говорили о том, что родителям в «Родительском классе» (это 45-часовой психологический семинар для родителей) на первом занятии «Контакт с ребенком» предлагается вспомнить, с кем у них в детстве был хороший контакт. Приведу рассказ одной мамы.
«Хороший контакт у меня был, пожалуй, с бабушкой. С мамой – нет. Бабушка любила меня, часто обнимала, и вообще ее любовь я чувствовала во всем. Наверное, самое главное – это то, что она принимала меня такой, какая я есть, и не хотела меня переделать. Она не воспитывала меня, а просто радовалась, что я есть. И еще: она никуда не спешила и была со мной рядом почти все время, пока я не пошла в старшую группу детского сада. Мне можно было задавать ей любые вопросы, даже, как тогда говорили, самые стыдные. Она отвечала мне на них, как могла, и я никогда не слышала от нее: “Как тебе не стыдно задавать такие вопросы?” или “Ты еще маленькая. Вырастешь – узнаешь”. При ней можно было играть, бегать, кричать. А как хорошо было со всего разбега прижаться к ней всем телом… С мамой было по-другому. Ей нужно было меня воспитывать».
Другая мама рассказывает: «В моей жизни были люди, с которыми у меня был хороший контакт. Это учительница по физике в школе, руководитель кружка мягкой игрушки и преподаватель спецтехнологии в училище. Всем им я была интересна, и они слушали меня так, что я каждый раз это чувствовала. У них было для меня время. В эти замечательные минуты искреннего интереса к своей особе я чувствовала себя важной и значительной. Я могла говорить с ними обо всем и была уверена, что мне за это ничего не будет: я никогда не пожалею, что была с ними откровенна. Они не передадут мои слова маме или другим учителям, не будут обсуждать меня с ними. Они были на моей стороне. И я всю жизнь с благодарностью вспоминаю этих замечательных людей. К сожалению, с мамой таких отношений у меня не было. И это боль всего моего детства».
Все мы, родители, хотим тесных, близких, дружеских отношений со своими детьми. Хотим лучше их знать, больше понимать, и это становится возможным при хорошем контакте. Прекрасно описала процесс восстановления утерянного контакта ребенка с матерью психотерапевт Наталия Кедрова. К ней, опытной маме и психологу, обращались мамочки малышей. Вот что она пишет: «Преимущественная часть наших встреч проходила дома, так что я могла непосредственно наблюдать взаимодействие матери и ребенка во время кормления, переодевания, в свободном общении. Было видно, как мама и младенец касались друг друга, насколько свободны или скованны были движения матери, согласованность их поз, их напряжение во время этого общения. Можно было отметить, что движения мам были очень скованны и напряженны… Во время общения мама была в контакте “не со своим ребенком, а с кем-то еще, кому надо было доказать свою состоятельность и компетентность”… Продолжая что-то делать с ребенком, эта мама старалась помочь ему, производя “правильные” манипуляции, но младенец не переставал вопить, он продолжал открыто страдать. Мама начинала чувствовать страх, отчаяние, эти чувства целиком заполняли ее, и вдруг она почувствовала, что она действительно хочет “выбросить его и убежать прочь”. Она сказала, что хотела бы “закрыть глаза и заткнуть уши, хотела бы уйти куда-нибудь подальше, но чувствует, что младенец прикован к ней и она не может его бросить, отказаться от него, она должна оставаться с ним, но не хочет смотреть, как он плачет, слышать его голос”.
Она стояла около двери из комнаты, но не выходила, делала шаг к ребенку и возвращалась назад. Она не хотела прикасаться к нему, но когда все-таки сделала это, то с силой, с большим напряжением. Она обняла ребенка с такой силой, как будто хотела зажать его. В этот момент я обратила ее внимание на то, что ее ребенок достаточно сильный и выносливый, чтобы обойтись без нее некоторое время, и что я совершенно уверена, что ничего плохого с ним не случится, если она разрешит себе побыть некоторое время в другой комнате и оставит его одного в кроватке. После недолгих колебаний она решила попробовать и положила своего плачущего и громко орущего ребенка в кроватку, подошла к двери и сказала, что как-то ничего не мешает ей выйти из комнаты. Я попросила ее вернуться, как только она почувствует, что она действительно хочет быть со своим ребенком. Через несколько минут она вернулась в комнату значительно спокойнее и смущенно улыбаясь. Она посмотрела на сына и начала трогать его, поглаживать.