— Конечно, и даже не бойся, — уговаривал Василий Олега.
— Тогда для начала попробую пару раз сыграть, — хлопнув в ладошки, сказал Олег. — Если не повезёт, продолжать дальше не буду, — наигранно осторожничал Олег.
После чего он положил перед собой двадцать рублей.
Выиграв четыре рубля, он оживился и полностью втянулся в игру. Олег не стал форсировать события, а дал мужикам пободаться между собой. Они не соображали в тонкостях игры и не замечали, как новичок не умело тасующий карты, умело манипулировал ими и давал всем такие очки, какие он сам хотел. Они умели только быстро раздавать карту и считать очки, а психологический процесс в игре ввиду своей тупости просто исключали.
К концу рабочего дня, Олег обчистил их всех, не дав проиграться только Косареву, а подпустил его к небольшому выигрышу. Мужики были не в себе. Им не на что было купить даже вина на дорогу. А главная опасность ждала их дома — все без исключения боялись появиться домой к своим жёнам без зарплаты. Один Косарев ликовал, он отложил зарплату в один карман, а выигранные деньги в другой:
— А я на дорожку имею права выпить бутылочку вина, — травил он своих дружков.
— Возьми нам всем по бутылке до аванса? — жалобно протянул Митька.
— Что вы нюни все распустили? — подбадривал их Косарев, — с голоду не помрёте. У вас у каждого бабы ежедневно по пять килограммов мяса волокут, и домой и на продажу. А вина я вам куплю, но вы мне за это каждый завтра должен принести по палке копчёной колбасы.
— Пойдёт, — одобрил за всех предложение Косарева Митька.
Олег вышел из бытовки и, не закрывая за собой дверь, присел на стопу фибролита. С этого места помещение просматривалось хорошо, да и звуковые волны доносили до его ушей весь разговор кровельщиков. Понимая, что за ним наблюдают, он выгреб все деньги из кармана и стал подсчитывать свой выигрыш. Он оказался более чем ощутимый, что его безумно радовало. И дело не только в деньгах, больше он получил удовольствие от самого игрового процесса, да и на раздавленных горлопанов было приятно смотреть. Он ещё раз демонстративно пересчитал свой выигрыш и как бы, между прочим, крикнул мужикам:
— На эти деньги можно купить мотоцикл Яву с коляской, но он мне не нужен пока. Лучше приберегу деньги себе на свадьбу.
Он приподнялся с фибролита, положил деньги в карман брюк и, спрятав доброжелательность в закоулки своей души, подошёл к дверному проёму бытовки и обведя всех осуждающим взглядом, твёрдым голосом заявил:
— Дядя Митя, дядя Вася, дядя Толя, дядя Модест, обращаюсь к вам всем персонально. Колбаса и вино это дело не плохое. Но вы не забывайте, что мне в следующем месяце будет положена получка, но так, как основной материал для осуществления производства у нас отсутствует, я её вряд ли получу. Так, что у меня к вам просьба будет такого характера: — либо вы мне отстёгиваете среднею заработную плату кровельщика четвёртого разряда. А это двести восемьдесят рублей и я тихо жду, когда вы раздобудете пропитый вами рубероид. Либо завтра мы катаем на крыше рубероид. А где вы его раздобудете, меня это не волнует. Если мои условия для вас не приемлемы, завтра утром на оперативке, я приглашу на объект главного инженера или прораба. А то я смотрю, вас закинули в село и за всё время, сколько я с вами работаю, ни один начальник не навещал. Первое сентября не за горами, а вы важный для школьников объект нагло пропиваете.
В словах Олега было столько уверенности и твёрдости, что никто не засомневался в его намерениях.
Один только Черныш возмутился:
— Комсомол, ты совсем обнаглел. Ободрал нас всех до — гола, как вахлаков так ему ещё деньги подавай.
Олег обернулся назад и, убедившись, что поблизости никого нет из других строительных бригад, возразил Чернышу:
— Вы уважаемый кивала, не путайте работу с игрой. Лучше откройте КЗОТ и там, на первой странице написано, что самое дорогое, у человека руки! Я один разгружал эту машину с рубероидом два часа, и никто из вас не удосужился мне помочь. Но, как вам приспичило пропить его, вы за пять минут его закидали в кузов самосвала и мне даже не предложили сто граммов выпить. А почему? Отвечаю, — вы все поголовно здесь рогатые шершни и жлобы.
Кровельщики упорно молчали — крыть было нечем.
Да и за короткий срок они стали уже побаиваться новичка. Что ему там взбредёт в голову. А на скамью подсудимых никто не собирался садиться.
После небольшой паузы Ломоносов всё — таки не выдержал и с обидой выдал свою тираду:
— Ты комсомол, давай не обзывайся, мы тебе в отцы годимся. Лучше будет всем нам, если мы у порога договоримся? Сам подумай, в какое мы неловкое положение попали. Давай сделаем так — у тебя холодильника наверняка нет? Обзавестись ещё не успел, если недавно приехал в наш город.