Черныш допил своё вино и, не вставая со скамейки, выбросил, пустую бутылку на улицу через открытую дверь.
— Ну, что, сгоняем в очко? — предложил он Олегу.
— Вы вначале научите, как очки считать? — попросил Олег.
— Считаешь очки, так же как и в свару, — учил Митька.
— Главное, чтобы перебора не было. Двадцать два очка, — это уже перебор. Два туза — золотое очко. По ходу дела научишься.
Митька хоть и бычился на Черныша, но в долг у него всё — таки сто пятьдесят рублей взял и стал первым банкиром на очке.
Косарев побежал в магазин Олегу за благородным вином. Когда он вернулся, Митька вновь сидел с копейками и пил следующую бутылку вина.
У Черныша тоже денежная куча значительно ниже была. Банк в это время держал уже Олег.
— Хоть не отлучайся никуда, — сказал Косарев, — не успеешь выйти за дверь, а у Митьки опять денег шиш да маленько осталось.
Митька не выдержал и ударил кулаком по столу, отчего вся оставшаяся мелочь покатилась по полу.
— Ничего не могу понять блядский потрох, — брызгал он от злости слюной. — Карта будь — то заколдованная, вся Грачу идёт. Пойду, может, найду его оброненную сотню. Глядишь, прозрю и найду спасательную купюру?
— Грач птица весенняя, кормится на полях и лугах и питается грызунами, червями на вроде вас, — многозначительно заявил Олег.
Никто не понял его брошенной фразы. Все ждали финала игры. Косарев открыл Олегу бутылку и поставил перед ним:
— Давай я тебе деньги складывать буду в пачку? — услужливо предложил он Олегу.
— Не утруждай себя? Мне никакого труда не представит самому эту приятную операцию провести! Вот сейчас, только дядя Толя последнюю тридцатку мне проиграет.
У Черныша тряслись руки. На лбу выступили синеватые прожилки. Было видно, что надежды на выигрыш он все потерял.
— Открой мне Васька бутылочку? — обратился Черныш к Косареву, — проглочу на счастье. Как только пятнадцать рублей останется, так сразу завяжу с игрой. Впереди выходные на пиво и вино надо оставить.
Но Олег лишил его и выходного довольствия, отбив у него всё до копейки.
Он сложил все деньги, в толстую пачку не пересчитывая. Примерно он знал, что выигрыш его составил около тысячи двести рублей.
Положив пачку в карман брюк, он взял свою бутылку и вышел с ней на улицу сев около бытовки на шпалу и начал с удовольствием пить вкусное вино.
— Больше эти колхозники никогда со мной не сядут играть, — размышлял он. — За два дня они мне проиграли почти три тысячи. На эти деньги я могу себе купить однокомнатную кооперативную квартиру, но она мне в данный момент не нужна, а там жизнь покажет.
Мужики в это время обмывали свой проигрыш дешёвым вином и тихо, как им казалось, разговаривали. Но Олег не только видал, что творилось в бытовке, но и отчётливо слышал всё, о чём они говорили. Не думал он, что его уход из бытовки приведёт к серьёзным стычкам двух закадычных друзей.
— Может он шулер, какой, прикинулся дурачком и раздевает нас потихонечку, — донёсся до Олега голос Черныша. — Я слышал про таких игроков.
— Молод он для шулера, он и в армии, наверняка не служил, — резюмировал Митька. — Ты посмотри на него он совсем ещё ребёнок, просто он умный. Просчитывает все наши ходы и деньгами нас не давил, как ты меня падла срезал два раза, — зло зыркнул он на Черныша.
— Это кто падла, — возмутился Черныш, — не посмотрю, что ты кум бригадира, быстро врежу по гундосой харе.
— Это у кого гундосая харя? — взревел Митька и привстал со скамейки. — Ах ты, мешочник соломенный, — схватил он своего напарника за грудки.
В бытовке моментально возникла потасовка с элементами французской борьбы. Потом из дверного проёма вылетело тело Черныша и распласталось на мелких кусочках гравия и битума. Не успел он встать, как к нему подлетел Митька и ударил того в бок ногой.
Черныш взвыл на всю стройку. Хоть и потеряв равновесие, но на корячках проворно дополз до двери. Схватив в руки подпирающий дверь заступ, начал дубасить им Митьку по всем частям тела. Косарев с Модестом пытались вырвать у него это холодное оружие, но тот, махая заступом перед их лицами, близко не подпускал к себе. Из окон школы высунулись отделочники и начали кричать на драчунов.
Остановился он тогда, когда из Ломоносовской головы брызнула кровь. Черныш откинул заступ дальше от бытовки и, наклонившись над распластанным другом, на правах победителя гордо заявил:
— Сам курносая падла, ещё под салазки надумал мне бить. Хоть раз руку подымишь, окуну в котёл со смолой.