Митька постанывая, и держась за бока, пошёл обмываться к крану. А Олег удивлённый таким исходом игры решил снять с себя маску комсомольца.
Перед бригадой уже предстал поборник уголовного кодекса:
— Гражданин Черныш, ты же коммунист, а чуть не убил победителя социалистического соревнования, и к тому же своего лучшего друга. Как ты посмел Дмитрия Лопатина лопатой избивать? Вон смотри, все бабы наши с автобуса из окон вывалились. Тебя же в тюрьму за это посадят, а коммунистам там туго живётся. Специальных тюрем у нас, в СССР пока для коммунистов не создали. Всё сталинское осталось.
— Иди на хрен пернатая порода, а то и тебе сейчас накостыляю, — пригрозил Черныш.
— На хрен, наверное, тебе придётся идти, а я пойду свидетелем к следователю. Если дядя Митя снимет побои и подаст на тебя в суд, то три года тебе по 206 части обеспечено. А там тебе не сладко придётся, колбаску с мясом не увидишь, даже когда тебе в посылках эти вкусняшки будут присылать. Блатные всё отберу. А самое мерзкое на зоне, — это моральное унижение и от блатных и от надзирателей.
— Откуда ты знаешь? — подозрительно спросил Черныш.
— А я в армии в Мурманской области заключённых охранял два года. Насмотрелся там всякого. Ты лучше иди, помирись с ним пока не поздно и прости ему долг. А то не ровен час, у него жилка мужская лопнет и он пойдёт с побоями к прокурору.
Слова Олега возымели на Черныша положительное действие. Вина оставалось ещё много. Через десять минут Митька и Черныш в обнимку за столом, продолжали попойку и исполняли дуэтом песню «Ой ты рожь».
К Олегу в это время подошла, отделочница Галина.
— Что они не поделили, опять за картами подрались? — спросила она.
Олег вопросительно взглянул на неё:
— Они, что часто дерутся по этому поводу?
— Вначале ругаются, на чём свет стоит, — объяснила Галина. — А потом как психи дерутся.
— Выходит, я у них сегодня вызвал особую причину к драке. Я обыграл их на тысяча двести рублей. Теперь им придётся до следующей получки впроголодь жить.
— Ничего себе? — обхватила она лицо руками и покачала головой. — Так им и надо крохоборам. Может, больше в карты играть не будут. А насчёт голода не переживай, у них у всех жены работают на мясокомбинате, не дадут им голодной смертью умереть.
— Оттуда ещё вынести надо это мясо, а это не так просто сделать, — сказал Олег.
— Там через проходную никто никогда не выносит. Они воруют другим методом. В конце смены прячут на территории свёртки, а мужья или сыновья после залазают через забор и забирают колбасу с мясом. А мы у них по бросовой цене покупаем все мясопродукты, — доложила Галина.
Она посмотрела на часы и сказала.
— Пора идти умываться и переодеваться, скоро автобус придёт за нами.
В автобус Черныша и Ломоносова затягивали волоком. Самостоятельно они передвигаться не могли.
****
На следующее утро на хоз. дворе Ломоносов с перевязанной головой и фиксированной рукой подал заявление начальнику управления. Тот не глядя, положил его в папку, устно дав согласие на отгул. В автобусе кроме Олега из кровельщиков никого не было.
«Наверное, с рубероидом приедут» — подумал он. Но когда Дорогой подошёл к бытовке, то застал, там Косарева и Модеста. Они уже были одеты в спецодежду. Олег не стал выражать своего удивления, по поводу их скорого прибытия на объект, а только спросил у Косарева:
— Я Мите на пятницу писал заявление, он ничего не перепутал?
— Нет, они с Чернышом поехали за рубероидом. Мы завтра должны закончить крышу школы и поедем на новый объект к основной бригаде. Вон тебе передали кулёк с мясом и колбасой. А ты сейчас начинай топить котёл, а мы с Модестом пойдём стяжку загрунтуем. Если получится, сегодня закончим. А завтра можно отдохнуть. Переезжать будем в понедельник
Не переодеваясь, Олег пошёл к котлу, но, порывшись в карманах, обнаружил, что у него кончились спички. Он вернулся назад, подходя к бытовке, услышал интересный диалог Косарева и Кашина:
— На месте бы Митьки и Черныша, я бы этому Грачу мышьяку подложил в колбасу или мясо. Пускай зеленеет. — Это был голос Косарева. — Может, прав был «судья», что этот комсомолец вовсе не комсомолец, а самый настоящий карточный шулер. Ты слышал, как он вчера рассказывал, что служил в тюрьме два года?
— Слышал, — безразлично бросил Кашин, — я в пятидесятых годах сидел, так что я тоже карточный шулер? Что из этого, что он служил?
— Как что из этого? — раздался удивлённый голос Косарева. — Там у тюремщиков и научился играть. А перед нами сухарём прикинулся. Черныш хочет натравить на него своего сына и племянника. Ну, поколотят они его, а толку, что. Денег то нет. Вот если бы они отобрали у Грача деньги, другое дело.