Не травят. Нам же лучше. Жаль, правда, мы их ничем травить не можем. Живучие, сволочи.
На процедуры нас пообещали отправить утром, приказав отсыпаться. Мы с радостью подчинились: вся эта беготня, полет, бесконечные анкеты — устали.
Утром оказалось, что прибыло подкрепление. Трое новичков: Вильям Рот, напомнивший мне викинга, как их изображают в исторических романах: высокий, с синими глазами и длинными ярко-желтыми волосами до плеч; чернявый крепыш Вольф Ричард и невысокий, худощавый негр Маркос, не накачанный, как Мак-Кинли, но черный как смоль.
Перезнакомились. Посмеялись кличкам: Вильям оказался Мотылем, Маркос — Сержем, вроде как производное от сержанта. Ричард назвался Волчонком. И впрямь, не говоря о фамилии, что-то волчье есть в нем. И еще он умел по-волчьи выть, что немедленно продемонстрировал, напугав каких-то техников в коридоре. Следующим попробовал пошутить Маркос, но выбрал неудачный объект. Пилигрим юмора не понял, схватил за загривок парня и поднял над полом. Одной рукой. Все обалдели — включая и меня: понятия не имел, что в этих, на вид хрупких как спички руках серигуанина столько силы. Пришлось разнимать: с одной стороны я, с другой — Вильям.
Из столовой нас поволокли на встречу с командованием. Шагир и Мак-Кинли мы уже видели; кроме них там было еще двое. Один высокий, будто проглотивший жердь, по имени Бергер, будет начальником летного состава. А последний — Эрг Толль — аж сам командующий «Альфы-2». Странно, я ждал кого-то… представительнее, что-ли? На фоне Мак-Кинли, форма которого чуть не лопалась от мышц, или сухопарого Бергера — обычный офицер, даже не особо старый.
Еще раз выслушали лекцию об инъекциях, о новых визорах, вкратце о программе адаптации. Шагир еще раз «обрадовала»: у нового комплекса препаратов есть неприятный постэффект. Примерно два дня мы проваляемся без сознания. Больше — никаких последствий. Визоры нам — в смысле, людям — подберут и подключат, пока мы будем без сознания; программы загрузят уже после пробуждения. Неприятно, что и говорить, но нашего мнения тут не спрашивают.
После разговора нас отправили обратно в казармы. Сказали, будут вызывать по одному. Серия тестов, предварительная инъекция, еще тесты — и только потом введут основной набор препаратов. Приятно знать, что о нас так беспокоятся, но я все же предпочел бы обойтись без двухдневного «отпуска».
Сижу, пользуясь временем, забиваю память дневника. Вильяма и Ричарда уже вызвали, кажется, буду следующим.
Интересно, а что имел ввиду Толль, говоря о предстоящей нам программе? Странное слово сказал, забавное такое… Как там… А, «сурпрызы», вот.
Интересно, что еще за сурпрызы они нам подготовят?
* * * * * Где-то в пределах системы МаритаАлый, неяркий свет играл жесткими, сердитыми сполохами на темно-багровых стенах, плавно закругляющихся к потолку. Человек здесь чувствовал себя неуютно: освещение, от которого болели глаза, стылый, неподвижный воздух, в котором густым, белесым плюмажем растекался пар изо рта, давление гравитации, в полтора раза превышающей земную. Разве что дизайн помещений корабля, практически полностью лишенных четко выраженных углов, и преобладающая цветовая гамма могли бы показаться людям «завораживающими».
Впрочем, людей здесь все равно уже не было.
Тем, кто стоял в багровом зале, испещренном росчерками агатовых полос и ветвящимися прожилками серебра, все вокруг казалось родным и привычным.
Их было немного: две сотни, может чуть больше. Они молча смотрели друг на друга. Молча вслушивались в беззвучный ток ментальных импульсов. Молча вбирали в себя запахи, образы, воспоминания о корабле, бывшем им так долго домом. Молча пропускали через себя мысль о неизбежном. Молча прощались с друзьями, родными и близкими, оставшимися так далеко отсюда.
Наконец, один из них, поднял голову, с шумом выдыхая сквозь стиснутые зубы воздух. Каждый в зале почувствовал непоколебимую уверенность командира. Прорывающееся на свободу азартное, мрачное нетерпение. Бесшабашную, голодную ярость истосковавшегося от вынужденного безделья воина.