— Глупый вопрос, — сказал я, — ты что, книжек не читаешь? Теперь сплошь и рядом женятся без любви.
— По-моему, это гадко, — сказала Лигия. — Я бы никогда так не смогла. А ты?
— Не знаю.
— И ты бы не смог. А вот Костя, твой брат, смог бы.
— Почему ты думаешь?
— Я не думаю. Я знаю. У меня на людей чутье, как у собаки. Я его сразу раскусила.
— Ты думаешь, он плохой?
— Нет, он не плохой, но совсем не такой, как вы с папой. Совсем не такой. Он все может…
Судя по всему, Клавдия Петровна дала мне письмо специально для того, чтобы я поговорил с Лигией. Надо было как-то начать разговор, но я не знал, с какой стороны подойди.
— А как твой физик-химик? Он тебе пишет?
— Нет.
— А ты ему?
Лигия не ответила.
— Все это глупости, — сказала она. — Люди думают, что хорошо только, когда любовь взаимная. А ты вот не поверишь, мне и так хорошо. Вот я напишу ему письмо и так рада, так рада, просто невозможно. У меня ведь еще никогда в жизни не было ничего такого. А у тебя было?
— Ну откуда же? Я даже не уверен, что это вообще бывает. Ты не сердись, но мне все-таки смешно на тебя смотреть.
— Ничего, — сказала Лигия. — Это все потому, что ты еще маленький.
— Такой же, как ты.
— Ну нет, — сказала Лигия, — мальчики гораздо позже взрослеют. Твоя невеста, знаешь, где? Она еще под стол пешком ходит. Да брось ты разглядывать журналы! С тобой же, кажется, разговаривают.
Я положил журнал.
— Понимаешь, у меня есть к тебе одна просьба, — сказала Лигия. — Мне нужна твоя помощь.
— Ну?
— Надо отлупить одного мальчишку.
— Зачем?
— Надо.
— А все-таки?
— Чтоб он не задавался.
— Вот чудачка! Разве можно бить человека за то, что он задается?
— Но я ведь тебя прошу.
— Так я ж не смогу. У меня нет на него никакой злости.
— А я думала, ты смелый, — сказала Лигия. — Как же ты занимался боксом и самбо, если ты такой трус?
— Не такой уж я трус.
— Говори, говори. Думаешь, этот парень с отверткой от тебя убежал? Он убежал, потому что увидел двух милиционеров.
— Ну и что же, — сказал я, — если бы он не убежал, я бы все равно не испугался. В тот раз я здорово разозлился, а обычно я никак не могу разозлиться. Дело в том, что я не люблю драться.
— А что же ты будешь делать в случае войны? Ехать в обозе?
— Не обязательно. Почему в обозе? Возьми Федора Поэтана.
— Это кто, твои приятель?
— Надо бы знать. Национальный герой Италии — Федор Полетаев. У меня есть про него книжка. Он был в немецком концлагере, а потом бежал к итальянским партизанам. В той книжке написано, что в детстве он тоже не очень любил драться.
— А потом?
— Я же тебе говорю: он единственный из всех иностранцев объявлен итальянским национальным героем. Если бы он был жив, даже итальянские генералы должны были бы первые отдавать ему честь.
— А! Значит, он умер!
— Да, он убит. Недавно ему посмертно присвоили звание Героя Советского Союза.
— Я так и думала, что посмертно. Такие люди всегда становятся героями посмертно.
— Какие такие?
— Такие, как ты, например. Тебе все принеси да в рот положи. Неужели нельзя объяснить отцу, что тебе давно уже нужен хотя бы один приличный костюм?
— Отцу, отцу! Мало у него и без меня забот?
— Какие там заботы, — сказала Лигия. — Я ведь расспрашивала. Никакой он не знаменитый конструктор. Обыкновенный инженер на маленьком заводе. Ты не подумай, я не хочу сказать, что он плохой. Но в жизни он ничего не добьется.
— Это еще неизвестно. Сейчас, например, он работает на конкурс.
— Ну и что? А премию не получит.
— Спорим!
— Спорим! На что?
— На американку.
— Это как?
— Кто выиграет, тот имеет право потребовать с другого все, что ему хочется.
— Ишь ты, хитрый, — сказала Лигия, — а вдруг ты потребуешь такое, что я никак не смогу.
— Например?
— Ну, например, чтобы я тебя поцеловала…
— Можешь не бояться, — сказал я. — Этого я не потребую.
— Очень вежливо, — сказала Лигия.
— Вежливость тут ни при чем.
— А вот скажи честно, ты в меня немного влюблен? — Лигия подошла совсем близко.
— Нет, — сказал я, — влюбленные они всегда такие наполненные, им ясно, в чем смысл жизни. А я что? Я даже старушкам не помогаю.
— Ох, врешь! — Лигия улыбнулась. — Я же знаю, что ты в меня влюблен. И что это мальчишки во мне находят? Так и бродят, так и бродят за мной табунами.
Мы помолчали.
— А этот, которого я должен был побить, он тоже бродит?