— Что вы имеете в виду, лэм? — развернулся координатор к Хоуту.
— Ну что ни будь необычное, что их заставило остановиться, не входившее в их планы, может по радио, что услышали?
— Никак нет, лэм. Ничего не обычного не происходило.
— Очень интересно. До точки они не дошли и остановились…
— Прошу прощения, лэм? — координатор не понял майора.
— Ничего, занимайтесь своим делом лейтенант, — бесцветно ответил Хоут.
Лонсо так и не понял, каким именно делом ему заниматься. На контакт с группой ему запретили выходить, следит за действиями группы майор, что собственно говоря ему делать, непонятно?
А вот Милини не скучал, он следил за моторизованной группой. Геркулес сейчас опустился и командир группы решил выслать разведывательный отряд. Не ужели что-то знал, или догадывался. Скорее всего что догадывался, что дело здесь не чисто. Каков молодец, однако этот… как же его там, Макс Бугов. Не зря по-видимому свой солдатский харч ел. Такие действия характерны лишь для профессионалов, а этот Макс видимо таковым и являлся. Хоут обернулся назад и увидел, совсем кстати уже подходившего своего помощника.
— Ларенс, досье пилота, пожалуйста.
— Сами посмотрите, или зачитать, лэм?
— Уж больно интересная картинка, мой друг, если вас не затруднит, прочтите-ка нам.
— Бугов Максим Максимович, тридцать лет, был призван а военные силы империи пять лет назад. Универсальный пилот, два года пилотировал маршаловские баржи, угнал с баржи космический штурмовик. Осуждён по закону военного времени, разжалован в младшие лейтенанты. Сослан на Арракс для отбывания исправительного срока.
— Ларенс, а с какого это испуга, Бугов угнал штурмовик?
— В деле не указанно, лэм…
— Занятно, однако.
А тем временем на мониторе восьмого поста уже довольно таки кровавое сражение происходило. Из расщелины начала целая армия монстров выползать. Лонсо как координатор что-то кричал, о невозможности происходящего, но Милини ждал развязки. Он всеми фибрами своей души чуял, что сейчас нельзя ничего упустить, что-то должно произойти, причём нечто неординарное и необычное. И он дождался.
На свет вылезло три огромных существа, очень напоминающих пауков. И геркулес, не отступая сделал манёвр вопреки всей логики. Пилот открыл огонь со всех стволов и набирая скорость на своей машине врезался в самую гущу грархов. Причём он повёл своего геркулеса в самый центр расщелины и исчез внутри. Спутники тоже удивили, каждый из них выдавал разные совершенно картинки, причём абсолютно не связанные между собой, больше всего удивила телеметрия, геркулес удалялся с троекратной скоростью, и в итоге все спутники потеряли шагающий танк.
5
Шагающие опоры Геркулеса остановились, из стволов, расположенных на манипуляторах геркулеса вылетел последний заряд. Всё. Боезапас на нуле практически. Остались только сигнальные снаряды и две ракеты. Их заклинило в пусковых шахтах, от паутины, что метали гигантские пауки армии грархов.
Только вот обстановка вокруг изменилась до неузнаваемости. Это последнее что я ясно помню.
В голове словно взорвалась что-то, что разделило разум с сознанием. Я даже первое время думал, что я умер, но вот боль в голове говорила об обратном. Не знаю сколько времени прошло с того момента как я лежал в кабине Геши как кусок безвольного мяса до того, когда в голове у меня всё стало на место. Точно помню одно, когда я проваливался в беспамятство, голова моя невольно повернулась в сторону небольших боковых иллюминаторов кабины, на улице тогда ещё было светло, по крайней мере, я видел лучи солнца и траву. А сейчас я наблюдал с кабины полную темноту. Причём я абсолютно был уверен, что на улице просто ночь, а не мрак.
Минуточку!!!
Какая трава? Мы же на первом материке Арракса, тут только песок и колючки, откуда здесь взялась трава? Или это моё сознание играет со мной в злые игры. Надо ущипнуть себя. Господи!!! Не могу пошевелить ни рукой ни ногой, даже пальцем не в состоянии двигать. Мышцы словно не подвластные мне, я не ощущаю своего тела вообще.
Ещё сотые доли секунд и паника нахлынет мгновенно, надо сопротивляться, иначе конец. Толку не будет вообще.
А может я действительно умер? Откуда мне знать как должно быть, когда умираешь?
«Прошу разрешения доложить о повреждениях».
— Геша, ты? — вслух сказал я.
«Я».
Секундочку, я только что вслух произнёс слова, значить мышцы лица мне уже подвластны, раз я могу говорить. Не успел я этому обрадоваться, как нахлынула волна нестерпимой боли. Всё тело будто ожило сплошной пульсирующей болью. Меня словно червяка корячило минут двадцать, слёзы и сопли хлестали ручьём, но я этому был даже немного рад. Чувствуешь боль — значить жив. А жить мне сейчас хотелось как никогда.