А челак склонился над замком и что-то там колдовал, периодически вытирая руки от пота о одежду. Потом челак начал пританцовывать на месте, очевидно выполняя часть ритуала, и ещё совсем немного времени прошло, как что-то клацнуло в замке, и скоба открылась. Челак откинул замок в сторону, торжественно глядя на своих зрителей.
— Хватит рты раскрывать, анну зелёный, навались на решетку, да открой.
Вот колдунишка какой, позавидовал увиденному гоблин и выполнил то, что сказал челак. И действительно, скрипнули петли и решётка стала отходить от стены, открываясь, освобождая дорогу к воле гоблину.
Увидев столь простой выход на свободу Варлох забегал глазками, но челак был наблюдательный, гад, ствол рогатины уже упирался в живот гоблину.
— Ты куда собрался, друг мой разлюбезный?
«Какой я ему друг? Тоже нашёл друзей, червь поганый!» — зло подумал гоблин, но вслух сказал другое.
— За кого ты меня принимаешь, я флек слова, и свято чту законы.
— Ну да, верю-верю… — ехидно согласился челак. Конечно быть фролом почётно, тем паче для такого здоровяка как ты. Ладно, хватит нежностей и любезностей, пошли. Проводишь нас в город, покажешь как выбраться на поверхность из твоих казематов.
Варлох ещё раз глянул на свободу и решил, что в туннелях избавится от этой парочки, затем вернётся сюда, да даст дёру от этого Гроскара. А потом, как только он обзаведётся оружием, варамом, да возьмет с собой пару лихих рубак, приедет в этот город, найдёть этого мерзкого фельфа и за ноги подвесит его над муравейником где-то в лесу. От этих мыслей сразу по телу разлилось тепло и жизнь стала для гоблина более менее осознанной.
— Идём уже! — в спину рогатиной подтолкнул гоблина челак.
Варлох знал только один выход наверх с этого убогого места, он находился под Колизеем. Правда этот выход был под замком, но кому какое дело. Этот прыщь попросил показать, где можно выйти, вот я ему и покажу, а там дальше пусть поступает как хочет. Вон этот замок взломал, так и тот взломает. Подумаешь проблема.
Гоблин уже было собрался идти. Как взгляд его упал на телегу с бочкой. Точно, надо ведь опустошить её и снова с ней топать к Колизею и если охранник какой попадется, хоть немного трезвый на пути. То ничего не заподозрит. А коль и заподозрит, челак ведь наверное его и порешит, вон кровожадные глаза какие у него, падлы.
Гоблин быстро опустошил бочку и направился вдоль зелёных стрелок по туннелю, освещение в подземных туннелях было только из-за сточных решеток сверху, а так приходилось порой брести в полутьмах. Челак и эльфийка надели на носы свои платки какие-то, непонятно откуда взявшиеся, и шли сзади гоблина. Хафрун тем временем прикинул для себя следующий исход дел: если он, умелый и опытный воин, положит двоих этих, где-то в тёмном углу, да в охапку обоих и на рынок невольников. Там продаст челака за бале, а вот за эльфийку выложат немало деньжат. Можно будет потом купить себе знатного варама, оружие, доспехи и на оставшиеся деньги нанять отчаянных голов из своих же соплеменников, которых тут в каждом кабаке толпами валяется, да потом наскочить на этого Гроскара, да по пузу его тощему лезвием меча пощекотать. Хорошо может получится.
— Варлох, — позвал голос сзади.
— Что? — отпрянул от сладких мыслей гоблин.
— Ты мечтаешь вслух, так тебя за это и пристрелить можно.
Хафрун испугался и рот свой прикрыл своей грязной ладонью.
Это надо же, взял и в слух такое сказал, до чего же это я докатился, думал гоблин. Он и не слышал, как сзади эльфийка перешептывалась с челаком.
— Макс, ты что несёшь. Он ведь молчал! — очень тихо говорила эльфийка.
— Я знаю что делаю, ты посмотри на него, он ведь как дитя. Как только какую гадость удумает, так сразу идёт вприпрыжку. Так что тут всё в порядке.
Эльфийка даже зауважала челака за такую наблюдательность и смекалку. Обычно эти флеки ничем подобным не отличаются, а тут такая проницательность.
Шли долго, или коротко, но челак для себя отсчитал минут тридцать, не меньше.
Наконец таки пришли к довольно странному построению: круглая, вертикальная труба, внутри которой были рассположенны хаотичным рядом выступы, которые можно было принять, либо воспользоваться ими как ступеньками. Сверху доносился шум и гамм толпы, что-то там наверху происходило довольно таки интересное, так как публика ликовала и негодовала с переменным успехом. Выход наверх закрывал решётчатый люк, причём который был на замке, практически точно таком же как и у входа в туннели, только миниатюрней намного.