Вот так поворот событий, отметил я для себя. А тем временем черноволосая мадам наклонилась ко мне и приложила свою нежную и хрупкую ладошку к моему лбу. Моя истерика вмиг прекратилась, образовалась какая-то ясность в голове, мне намного полегчало, ушёл туман с головы, пропала паника и истерика, моё самочувствие более-менее пришло в норму, по крайней мере вернулась ясность моему рассудку.
— Вставай грязный фрол!
А вот ещё один сюрприз, она это сказала на имперском. Причём на чистом имперском была произнесена эта фраза. Без того ужасного выговора, на котором говорил тот эльф на поляне. Это что за чудеса такие, здесь что, каждый ушастый способен на имперском говорить?
Дама посмотрела гневно на меня.
— Ты что, тупой, своего языка не понимаешь, фрол?
— Ты кто такая? — ничего более умного не пришло мне в голову.
— Фло ВилияРахлемЭльтеескос.
— Кто? — не понял я.
— Твоя хозяйка, фрол! — её брови гневно изогнулись, она нахмурилась, мне стало как-то не по себе.
Я поднялся с земли на ноги, отметив про себя, что её рост примерно метр семьдесят с лишним, я был выше её на голову.
— Вилия значить, — начал я руками сбивать пыль со своей одежды.
— Для тебя, фрол, фломьенВилия!
— Ага, мьен-пьен и все дела, — ворчливо пошутил я.
Эта шутка обошлась мне дорого. Из руки этой сумасшедшей бабы появилась зелёная плеть и та ей не преминула воспользоваться. Она хлестнула меня этой плетью по правой руке и спине, отчего я выгнулся дугой от боли и снова упал на дорогу, лицом вниз. Как же это было больно, не в сказке сказать, не пером описать, ёпть.
— Ты что делаешь, дура?
Видно я не правильно задал вопрос, так как ещё один удар прошёлся по моей спине.
Я как червяк начал извиваться от боли, а эта садистка с равнодушным видом следила за мной, и ухмылялась.
Наконец немного отпустило и став на колени, я задрал голову, пытаясь заглянуть ей в глаза. Не знаю зачем мне это надо было, но я это делал на автомате, чисто рефлекторно.
— Ну что? Фрол, ты идиот от рождения, или по голове тебя молодчики с лиги зашибли ненароком, что-ли? — властно спросила она меня.
— Наверное да, — всё ещё корчась от боли сказал я, — кстати, позвольте представиться, меня зовут Макс.
— Ты фрол! А имя фролу не положено! Твой удел повиноваться, — отрезала сразу черноволосая.
— Что это за слово такое дурацкое — «фрол»? — не сдавался я.
— На твоём языке это означает — раб.
— Отлично! — это страшно было, мои догадки оказались верны. Я раб, замечательно, лучше даже не придумаешь. Жил себе солдат невольник, который со всякими насекомыми воевал изо дня в день, да ждал своего срока окончания службы и на тебе, приехали. Повышение — раб!
Похлопав себя по карманам, к своему удовлетворению я обнаружил зажигалку. А в правом верхнем кармане чудом уцелела пачка сигарет. Как только она пережила всё это, ума не приложу, но в картонной коробке были на первый взгляд целы все сигареты. Автоматом я пересчитал сигареты, одиннадцать штук. Минус одна, десять. Весело.
Вилия смотрела на меня с непониманием, ей было интересно, что я собираюсь делать. Вот я и продемонстрировал, закурил. Сделав затяжку, выпустив табачный дым наружу, я набрался наглости и спросил.
— Девушка, как вас звать величать мы разобрались, а вот кто вы такая будете, не сделаете милость, случайно не скажите убогому и бестолковому фролу, дабы избежать в будущем дальнейших недоразумений?
Вилия наклонила голову на бок, посмотрела на меня как-то странно, прищурилась и закусив свою нижнюю губу улыбнулась мне. Ох и не понравилась мне эта улыбка, честное слово. Я невольно напрягся, ожидая подвоха. И не напрасно.
Вилия обернулась на месте вокруг себя на триста шестьдесят градусов и выбросив свои руки вперёд, ладонями ко мне что-то выкрикнула. Из двух миниатюрных ладошек выскользнул на свет какой-то светящийся шарик, размером с теннисный мяч, и полетел прямо на меня. Всё это происходило быстро, буквально в считанные секунды, но я словно попал в кисель времени. Для меня эта барышня сильно медленно двигалась, поэтому мне не составило труда свободно увернуться от летящего энергетического мячика, или как его правильно назвать. Единственная проблема заключалось в том, что я не был способен двигаться, так быстро, как мне хотелось. Всё было как в замедленном кино, голова соображала а тело еле еле шевелилось. Это даже раздрожало.