– Что?
– Систему немедленного реагирования на проявления домашнего насилия. Это система сигнализации, которую мы используем в случаях, когда жертве угрожает опасность.
«Теперь я жертва».
– Частный полицейский, которого вы наняли, действительно раньше работал в полиции, но пока что нам не удалось его допросить. Мы просим вас не контактировать с ним. В ближайшие пару дней двое сотрудников ванкуверского отдела по борьбе с тяжкими преступлениями приедут в Нанай-мо и поговорят с вами.
– А почему этим не займется местная полиция?
– У отдела по борьбе с тяжкими преступлениями больше сотрудников и ресурсов. Подозреваемый, возможно, виновен в нескольких серьезных преступлениях. Если это он звонит вам, нам нужно поймать его, но при этом обеспечить вашу безопасность и безопасность вашей семьи.
От страха у меня подкосились ноги.
– Мне следует куда-то отослать дочь?
– Звонивший не угрожал вам, а мы стараемся не разделять семьи, но я настаиваю на том, чтобы вы поговорили с дочерью о мерах предосторожности. Ваш муж сейчас в отъезде?
– Жених. У нас свадьба в сентябре. Он уже знает о звонке. Я должна рассказать об этом остальным родственникам?
– Очень важно, чтобы вы не обсуждали это ни с кем, в том числе и с вашей семьей. Пускай ваш жених тоже хранит все в секрете. Нам нельзя рисковать, ведь информация может просочиться в СМИ, и тогда подозреваемый узнает о нашем расследовании.
– Но что, если моей семье тоже угрожает опасность?
– Пока что подозреваемый не обозначил своих намерений навредить кому-то. Если он будет угрожать, мы примем необходимые меры. Завтра кто-нибудь зайдет к вам и установит прослушку на телефон, а служба безопасности позаботится о сигнализации. Пока что не берите трубку, если подозреваемый позвонит вам. И немедленно сообщайте мне. – Он вручил мне свою визитку. – У вас есть вопросы?
– Наверное, нет. Все кажется таким… сюрреалистичным. Встав, сержант коснулся моего плеча.
– Вы поступили правильно, решив обратиться к нам.
Я кивнула, хотя и не верила ему.
Тем вечером Элли играла во дворе с Олешкой, а я смотрела на них сквозь стеклянную дверь, чистила морковку к ужину и вполуха слушала телевизор. Когда начался выпуск местных новостей, я чуть не порезалась. Естественно, главной новостью дня стала Карен Кристиансон. По телевизору показывали кадры, отснятые в университете: кролики щиплют траву на лужайке, студенты толпятся в кафе, кто-то проходит мимо двери в аудиторию. Диктор рассказывал о том, что одна из преподавательниц университета – это Карен Кристиансон, единственная выжившая жертва Кемпингового Убийцы. Мое имя в новостях не назвали, сказали только, что у Карен, по слухам, есть дочь, которая живет в Нанаймо, но связаться с ней не удалось. В конце сюжета ведущая печально произнесла:
– Становится все теплее, и мы все начинаем задумываться о том, где сейчас Кемпинговый Убийца и где он совершит нападение этим летом.
Я выключила телевизор.
Когда Элли вернулась домой, я сказала ей, что мы сыграем в игру «Давай притворимся, будто…», и еще раз повторила с ней правила безопасности. Мы с Эваном уже занимались этим раньше, но сейчас любая мелочь имела значение. Элли скоро наскучила эта игра, но я заставила ее повторить все правила дважды. Наше кодовое слово: Олешка. Нельзя никуда ходить с незнакомым человеком. Как набрать 9-1-1. Что может спросить оператор службы спасения. Какой у нас адрес.
Еще я заставила Элли выучить два новых правила: нельзя брать трубку и нельзя открывать дверь, пока кто-нибудь из взрослых не посмотрит, кто пришел.
Всякий раз, когда Элли забывала о чем-то, мое сердце замирало.
Через двадцать минут зазвонил телефон, и, конечно же, Элли взяла трубку. Это была Лорен, но я все равно накричала на дочку. Малышка заперлась у себя в комнате и отказалась со мной разговаривать. Я приготовила на ужин блинчики и написала на них голубикой «Прости меня». Элли быстро помирилась со мной, но сегодня, отвозя ее в школу, я по-прежнему чувствовала себя ужасно.
Когда я приехала домой, полицейские уже ждали меня, собираясь устанавливать прослушку. Потом приехали сотрудники службы безопасности и установили сигнализацию.
Мне выдали персональное сигнальное устройство, которое я должна носить на шее, но я не хочу, чтобы Элли спрашивала, что это, и потому прячу его в сумке.
Когда все уехали, я уселась в кресло в гостиной, глядя на новую систему сигнализации и телефон. Они вселяли в меня панику. Сколько это все продлится? Я теперь даже не могу спокойно поговорить с Эваном…