А Бамбизов шуровал в буфете — доставал тарелки, стопки. Щелкнул по графину с водкой, спросил:
— Пойдет? Погода стоит чертовская — только водку пить. — Крикнул: — Оль, нам бы огурчиков?..
Ответа не последовало. Минуты через две вошла Бамбизова, принесла в тарелке котлеты; небрежно поставила на край стола, сама опустилась устало на стул.
— Огурчиков, Оль?.. — попросил Бамбизов.
— Отец, ну ты хоть бы людей постеснялся! Я полезу в погреб?!
— Дак, а разве тут нету?
— Ничего не знает, что в доме делается, — пожаловалась она Гришанову, всплеснув руками. — Как он колхозом руководит — удивляюсь!
Тронул Бамбизов Гришанова за плечо:
— Подождите минутку, я быстро — в погреб смотаюсь.
— Давно бы так, — проговорила она вслед мужу. — Не велик барин, — и улыбнулась, в шутку обратила свои слова. — Пусть люди посмотрят, как Герой сам в погреб за огурцами лазит. Герой! Завидуют мне — жена Героя! А знали б они, как с этим героем жить… Он же такой, как все: есть, пить давай, обстирывай. Все время на людях — я ж это понимаю. Вот и крутишься целыми днями — наглаживаешь да настирываешь. А разве это ценится?.. — Махнула рукой, отвернулась недовольная.
Вошел Бамбизов. В эмалированном ведре принес огурцов, помидоров, яблок моченых.
— Отец, ну куда ты столько нагрузил!
— Пусть, съедим! — Выложил на тарелку — к одной стороне огурцы, к другой яблоки. Помидоры — сверху.
— Яблоки из какой бочки брал?
— Из какой! Все из той же — она давно уже в единственном числе, — и принялся разливать водку.
— Обрадовался, — упрекнула она его, кивая на стопки. — Есть причина?
— А без причины как пить? Без причины и блоха не кусает, — отшутился он. — Тебе налить? Там вино есть?
— Боже сохрани!
— Ну, как знаешь, тебе жить. — И к гостю: — За встречу!
— Тебе ж нельзя, — не унималась Бамбизова.
— Да ладно, Оль, хватит. — Выпил, откусил огурец, захрумкал. — Сама не пьешь, так не порть людям аппетит. — Пригласил Гришанова: — Закусывайте.
— Закусывайте, — пригласила и она гостя, подвинула ему тарелку с котлетами.
— А может, борща налить? — спохватился Бамбизов. И сам ответил: — Конечно, с дороги человек! Подождите с котлетами, я сейчас. — Поднялся, побежал на кухню.
— Сиди уж, беспокойная душа! — остановила жена. — Я сама.
Бамбизов вернулся к столу, наполнил стопки, спросил:
— Помнится мне, до войны в райкоме комсомола работал какой-то Гришанов. Не родственник?
— Так это ж я и есть, — обрадовался Гришанов. — В тридцать восьмом в армию призвали. А вы где тогда были?
— В райисполкоме, в сельхозотделе.
— Все время одной дорогой идете, вот и достигли успеха. А меня бросало из стороны в сторону. Сначала хотел пойти по руководящей партийной линии — армия помешала, вернее — война. Оставалось дослужить несколько месяцев — война началась. Сначала у меня все хорошо шло — звания посыпались, награды, служил офицером связи при штабе армии. А после окружения — все приостановилось…
— Да, жизнь — она сложная штука, не знаешь, где соломку надо стлать, — посочувствовал Бамбизов и, перейдя на «ты», поинтересовался: — А что же сразу после войны не демобилизовался?
— В армии ведь воля не своя…
— Так-то оно так… Да только кто хотел, тот своего добивался.
Не проведешь Бамбизова, с ним надо быть откровенным — Гришанов это почувствовал, признался:
— Конечно, настоял — отпустили бы. Но я сам не очень стремился. Колебался. На гражданке разруха, голод — испугался. Да и отвык. В армии легче было. Мысль была — навсегда военным сделаться. Не получилось.
— Да, разруха была большая, не диво и испугаться ее, — задумчиво проговорил Бамбизов. И тут же отогнал мрачные воспоминания: — Ладно, хватит о прошлом, будем вперед смотреть. — Поднял стопку: — За будущее! Не дослужился в армии до генерала, до секретаря обкома дойдешь на гражданке. А?
— О, что вы! — Польщенный Гришанов скромно отверг такой высокий пост.
А потом они шли по весенней хляби — Бамбизов в больших яловых сапогах впереди нащупывал кочку потверже, предупреждал Гришанова: «Вот сюда становись». Или: «Стоп, стоп, ага, вот здесь, кажется, лучше…» Он вел его, как слепого сквозь минное поле, заботясь, чтобы гость не оступился и не ухнул в выбоину. На берегу речки остановился, долго смотрел на песчаное ложе балки, на прибрежные кусты, деревья, в которых запутался разный мусор от весеннего половодья.