Мутная речушка — воробью по колено, казалось, была неподвижной, как большая лужа. Несколько редких гусиных стад лениво плескались в воде.
Кивнув в сторону дороги, Бамбизов проговорил:
— Шальная весна какая-то… Видал, что сделала с плотиной?
Вдали виднелось беспорядочное нагромождение железобетонных конструкций, развороченная насыпь, повисшие над обрывом деревья и покосившиеся белые придорожные столбики. Впечатление такое, будто там поработали фугаски.
— И все это случилось в одну ночь! Как нарочно! А теперь вот квасит, квасит… Обидно. Жаль денег, а еще больше — наших надежд. Ведь запрудили мы эту речку не столько для хозяйственных нужд, сколько для красы, для культуры.
Плотный, коренастый, чуть сутуловатый, жизнерадостный Бамбизов вдруг помрачнел:
— Лопнула наша мечта. Бросили деньги псу под хвост…
— Отстроите. Не в одной плотине дело, — вздохнул сочувственно Гришанов.
Бамбизов спустился к самой воде, поднял длинный шест и ступил на шаткий плот, сбитый из нескольких бревен. Не без опаски последовал за ним Гришанов. Скользкие бревна играли под ногами, готовые разъехаться. Упираясь в вязкое дно шестом, Бамбизов снял плот с мели, сделал два-три толчка, и плот мягко торкнулся в другой берег. Они поднялись по крутой тропке, и Гришанов увидел двухэтажное здание клуба. Стояло оно на хорошем ровном месте, но было как-то на отшибе, в стороне от села, разбросавшего свои избы вдоль речки. Рядом с клубом сиротливо поблескивал большими окнами магазин, поодаль от него, там-сям — мокрые необжитые деревянные домики — без палисадников, без надворных построек. Их было не больше пяти.
— Это наш будущий хозяйственный и культурно-бытовой центр, — объяснил Бамбизов. — Главная улица пройдет от клуба до дороги. Здесь построим столовую, там — библиотеку…
Гришанов слушал, кивал, но представить все это, глядя на разбитую, раскисшую дорогу и выброшенные сюда, на голое место, посеревшие от дождя домики, ему было трудно.
Вечером, улучив момент, когда Бамбизов вышел, Ольга Тихоновна спросила:
— Куда он вас водил? Наверное, в Селище таскал по такой грязи?
— Новый центр смотрели.
— Ну, ну… Еще потащит, непременно!
— А что там, интересное что-нибудь? Это не та бригада, где звенья на хозрасчет поставлены?
— Слышали… Слышали, да не то. Там сама бригадирша на его хозрасчете. Еще увидите.
Не понял тогда Гришанов, о чем хотела сказать Бамбизова, на что она намекала. А на другой день ему подыскали квартиру, и он от Бамбизовых ушел.
Поселили уполномоченного в одном из новых домиков, чтобы поближе к «центру».
Хозяева его — одинокие старики: тщедушный, дробненький старичок, сторож водокачки, и полная, крепкая, с румянцем на щеках старуха — встретили квартиранта радушно.
— А чего ж, живите. Дом большой, куда нам такой? Мы и в старом дожили б свой век…
В последних словах звучало какое-то недовольство, но не к жильцу, а к чему-то другому, причину и смысл этого недовольства с первого раза Гришанову понять было трудно.
На втором этаже клуба, в кабинете председателя, они сидели в ненастные дни, говорили о разных делах.
— Сложно с молодежью стало — трудно удержать в деревне, уходит в город, — жаловался Бамбизов. — А что сделать, чтобы не уходила, никто толком не знает. Говорят — клубы нужны. А еще?
— Приказ нужен… Ну, закон такой, построже — запретить из деревни уходить в город, — сказал Гришанов и сам удивился, как легко и просто можно решить эту проблему и почему это никто до сих пор до этого не додумался.
Бамбизов пожал плечами, улыбнулся снисходительно.
— Нет, законом заставить молодежь сидеть на месте нельзя. Да и не нужно это. Может, у парня или у девушки призвание к чему-то, ну, допустим, к физике, музыке, да мало ли к чему… Так что? Слава богу! В добрый час, как говорят, иди, твори, дерзай. Нет, держать не надо.
— Многие просто ищут лучшей жизни, — возразил Гришанов.
— Вот именно! А значит? Значит, надо здесь создавать хорошую жизнь человеку, здесь! — Бамбизов откинулся на спинку стула, выбросил вперед большую ладонь и, слов ее в крепкий кулак, сказал: — Решать эти вопросы нужно комплексно. Комплекс нужен. Давай разберемся, какие преимущества городской жизни перед деревенской?
— Ну, тротуары… — вспомнил Гришанов. Бамбизов нехотя согласился:
— Да… Асфальт, освещенные улицы, театр — все это имеет значение. Однако суть, мне думается, в другом. Человек, живущий в городе и работающий на производстве, постоянно чувствует заботу о себе. О нем заботится директор, партком, профком, комсомол, комиссии — бытовая, жилищная и так далее и тому подобное. А кто заботится о культуре и быте колхозника? Практически?