Иван Васильевич велел отрубить голову Димитрию Борецкому, сыну Марфы, и еще трем боярам, а других пленников разослать по разным городам и держать в темницах. Народ в Новгороде заволновался. Сторонники Москвы стали действовать смелее; но все же противная сторона еще была сильнее; стали готовить город к защите, пожгли около него все посады. Князь с главными силами был уже недалеко. Хлеб в Новгороде сильно поднялся в цене, рожь исчезла на торгу. Бедному люду трудно стало жить. Народ завопил… Сторонники Москвы взяли в вече верх. Владыка с послами был послан к великому князю просить от имени Новгорода пощады.
Владыка был допущен в шатер к великому князю и умолял его не губить вконец своей отчины.
Братья великого князя и бояре, щедро одаренные новгородскими послами, кланялись своему государю и тоже просили за Новгород. Незадолго пред этим пришла из Москвы к великому князю грамота от митрополита. Он также молил о пощаде виновных. Просьба братьев, бояр и митрополита, казалось, смягчила сердце грозного судьи — он сменил гнев на милость.
— Отдаю нелюбие свое, — сказал он, — унимаю меч и грозу в земле новгородской и отпускаю полон без откупа.
Заключен был договор. Новгород отрекался от всякого союза с литовским князем, уступал Москве часть двинской земли (там московская рать тоже одолела новгородцев) и обязался выплатить «копейное» (военная контрибуция) — пятнадцать с половиною тысяч. Все остальное оставалось в Новгороде «по старине».
У Новгорода не отнимали ни веча, ни посадника; не нарушалась ни в чем новгородская старина. Не в нраве Ивана Васильевича было сразу кончать дело; мешкотна, но зато прочна была его работа в его руках. Покончи он сразу с вольностью Новгорода — оправдались бы слова врагов Москвы, что он искал только случая погубить Новгород, — и вражда новгородцев к Москве окрепла бы, число приверженцев сильно поубавилось бы, а там и ведайся с постоянными заговорами да мятежами. Теперь же, не нарушив ни в чем новгородской старины, но грозно наказав изменников, он являлся в глазах новгородцев только праведным судьей. Число сторонников его должно было увеличиться, ему оставалось понемногу, исподволь приручать новгородцев, усыплять вражду к себе, а затем, когда привыкнут держать его имя «честно и грозно», тогда и совсем прибрать к рукам.
В Новгороде было все-таки еще немало сильных противников Москвы. Одному из них, Василию Ананьину, удалось попасть в посадники. Он и его соумышленники питали, конечно, вражду к сторонникам Москвы, винили их в измене и подняли в Новгороде снова смуту. Начались снова ссоры и драки. Дело дошло до того, что сторонники Литвы сделали набег на улицы, где жили их противники, избили некоторых из них и ограбили их имущество. Где было искать сторонникам Москвы суда и управы на обидчиков своих, как не в Москве? Великий князь был очень рад, когда явились к нему жалобщики.
В 1475 году он отправился со своими боярами в Новгород. На пути его встречали новые жалобщики, просили у него суда и защиты. Ему устраивали торжественные встречи, подносили, по обычаю, разные подарки. Приехав в Новгород, великий князь начал творить суд, не нарушая старого обычая — в присутствии владыки и старых посадников. Он внимательно выслушивал, подробно расспрашивал и ответчиков, и истцов, порешил, что жалобы были справедливы, и присудил виновных уплатить пострадавшим за разорение полторы тысячи рублей. Но этим дело не кончилось: главных зачинщиков смуты — Василия Ананьина, Федора Борецкого и других — он приказал сковать и отправить в Москву. Не помогли никакие просьбы.
— Что ни есть лиха в нашей отчине, — сказал он, между прочим, владыке в ответ на его просьбы, — все от них чинится. Как же мне их за то лихо миловать?!
Простил Иван Васильевич только нескольких менее виновных. Принимал он и другие жалобы на бояр новгородских, судил по справедливости, защищал бедных против богатых, слабых против сильных.
Уладивши все дела, великий князь несколько времени пожил в Новгороде. Богатые новгородцы, по обычаю, задавали ему роскошные пиры, подносили ему при этом богатые подарки: золотые монеты — по двадцати и по тридцати, сукна, рыбьи зубы (моржовые клыки), золотые ковши, кубки, меха, бочки заморского вина. Иван Васильевич был большой скопидом и любил собирать всякие ценные вещи. В свою очередь и он отдаривал своих гостей. Бояре, бывшие с Иваном, также щедро были одарены. Затем Иван Васильевич простился дружелюбно с новгородцами и отправился в Москву.