Заговорила русская кровь в казаках-барабашевцах, которым и раньше поход на своих был совсем не по душе, — разгорячили их слова Ганжи. Казаки принялись рвать знамена и значки, полученные от поляков.
«Бить изменников!» — заревела толпа и кинулась на старшин.
Остановить ненужную жестокость уже нельзя было. Разъяренные казаки своих начальников-шляхтичей одних изрубили, других побросали в воду; тут погиб и Барабаш, преданный слуга Польши.
В тот же день встречал новых своих приверженцев Богдан Хмельницкий. Он сидел на белом коне, под белым знаменем, на котором было написано «Покой христианству».
«Братия, молодцы! — обратился он к ним. — Да будет ведомо вам, что мы взялись за сабли не ради одной славы и добычи, а на защиту жизни жен и детей наших! Все народы обороняют свою жизнь и свободу. Звери и птицы то же делают: на то Бог и дал им когти и зубы. Неужели оставаться нам невольниками в своей собственной земле? Поляки отняли у нас честь, вольность, веру — все это за то, что мы за них же проливали кровь… Не вас ли зовут они хлопами? Не они ли замучили ваших старшин? Несчастные эти мученики, погибшие от злодеев, взывают к вам о мести за них и за всю Украину!»
Слова Хмельницкого сильно подействовали на новых его сподвижников — они громкими криками приветствовали его и всех своих русских собратьев.
Ужас охватил поляков, увидавших, что отряд, который они поджидали себе на помощь, передался врагу. Начальники совсем потеряли голову; порешили все-таки всеми силами обороняться и поскорее дать знать коронному гетману об опасности. Поляки сбили возы в четырехугольник, кругом вывели вал, поставили пушки и надеялись таким образом устоять, пока явится помощь. Началась перестрелка, но казаки отвечали полякам вяло; те ободрились, даже решились выйти из укреплений и напасть на врагов.
5 мая Потоцкий велел своему отряду выступать в поле. В казацком стане тоже готовились к бою: трубили в трубы, били в литавры, казаки строились, Хмельницкий ободрял их речью.
Стремительно вылетели казаки из стана, перешли через поток, отделявший их от врагов, и с оглушительным гиком кинулись на поляков. Потоцкий двинул на них своих воинов; загремели пушки. Но внезапно раздался позади польского стана дикий татарский крик: «Алла!»
Нежданное нападение татар озадачило поляков. Не успели они прийти в себя, как новый удар… Драгуны, навербованные из русских, изменяют — переходят на сторону казаков. Польское войско расстроилось; все пришло в смятение. Напрасно Потоцкий старался ободрить своих.
«Неужели, — кричал он, — хотите вы походить на овец, бегущих от волков? Лучше умереть в бою, чем обратиться в гнусное бегство и все-таки достаться в пищу зверям!»
Поляки едва успели скрыться в окопах и увезти пушки.
На следующий день казаки с разных сторон кинулись на польский обоз. Поляки около шести часов мужественно отбивались; казакам не удалось сломить их, но зато польский стан был окружен со всех сторон и осажденные были отрезаны от воды. Письмо, которое послано было к коронному гетману с просьбой о немедленной помощи, было перехвачено казаками, и они с насмешками показывали его издали полякам, приглашая их «отдаться на милость хлопам».
Положение поляков было отчаянное: в случае мужественной обороны им грозила неминуемая голодная смерть.
Но Хмельницкому невыгодно было долго оставаться на месте, осаждая небольшой польский отряд, и он предложил полякам вступить в переговоры.
«Мне нет никакой надобности делать вам какие-либо уступки, — говорил он польскому уполномоченному, — а я предложил вам войти в сношения с нами, потому что мне жаль вас. Отдайте нам ваши пушки и идите себе спокойно домой».
Недолго думали поляки: предложение Хмельницкого показалось им весьма выгодным; они потребовали только, чтобы казаки клятвой скрепили обещание беспрепятственно выпустить их. Казаки присягнули. Польские пушки были отвезены в стан Хмельницкого. Они были очень ему нужны: у него было всего четыре орудия.
Поляки поспешно двинулись в обратный путь, надеясь скоро присоединиться к своим. Напрасная надежда! Прошли они спокойно три мили; тут надо было им проходить через яр, поросший лесом. Вдруг вдали показались облака пыли, затем среди них зачернелись всадники, наконец раздались дикие и грозные крики: то был Тугай-Бей со своей ордой. Татары, не глядя ни на какие договоры казаков, кинулись на польский обоз. Тучи стрел летели в лица шляхтичей, калечили людей и коней. Поляки думали скорее пройти яр, но идти было трудно по буеракам, покрытым мелким лесом. Казаки, забравшись сюда раньше, изрыли землю канавами, закидали дорогу деревьями и камнями — она стала непроходимой. Лошади портили себе ноги и падали, возы вязли в канавах. Татары начали бить поляков из их собственных пушек, только что сданных казакам.