Смелый вождь даже и робких увлекал за собой. Он кинулся из окопов, ворвался в толпу казаков, положил нескольких на месте, затем бросился на гуляй-городок, разогнал «хлопов», подвигавших его, и зажег его.
Благодаря необычайным усилиям Вишневецкого польский стан был спасен и на этот раз, но казаки еще более увеличили свои окопы; польский стан до того был зарыт, что не осталось и узкого прохода для вылазки. «Неприятель, — говорит очевидец, — всех нас мог посчитать и перебить, как кур…». Поляки могли продержаться только несколько дней. Объявлено было, что большая награда будет дана тому, кто доставит королю известие о необходимости самой скорой помощи. Вызвался один шляхтич из приближенных Вишневецкого. С величайшими предосторожностями этот шляхтич прополз, как змея, среди спящих казаков, скрываясь в болотистых местах, в бурьяне, а когда миновал неприятельский стан, он пошел, сначала выдавая себя за русского мужика, затем прискакал на почтовых в стан короля.
Король в это время собирал войска. Медленно снаряжались отряды посполитого ополчения. Узнав о беде, какая грозит осажденным, король поспешил с двадцатью тысячами войска на выручку. Хмельницкий хорошо знал и о численности королевского отряда, и о всех движениях его: поселяне извещали казаков обо всем. Король прибыл к местечку Зборову близ Збаража. Здесь приходилось полякам переправляться через речку. Хмельницкий оставил пехоту продолжать осаду, а сам с конницей и татарами поспешил к Зборову. С одной стороны этого местечка был густой дубовый лес. Хмельницкий скрыл за этим лесом своих казаков и татар, так что никто из поляков не подозревал об опасности. Через город протекал рукав реки Стрицы; поляки находились на правой стороне ее и готовились переходить на левую. Хмельницкий воодушевил своих словом.
«Молодцы! — говорил он. — Отцы, братья и дети ваши простирают к вам руки, молят о мщении за кровь их, безнаказанно пролитую. Церковь наша, поруганная и попранная поляками, взывает к вам, сынам своим, постоять за нее! Но не дерзайте поднять убийственной руки на его милость короля, помазанника Божия! Мы воюем против панов, наших мучителей, которые подвигли его на нас!»
Утром рано 5 августа поляки начали переправу через речку. День был пасмурный и дождливый. В полдень, когда значительная часть войска переправилась, поляки спокойно расположились обедать. Вдруг из сторожевого отряда прибегают посланные, извещая, что из лесу напали на них татары, что нужна помощь. Сначала этой вести даже и не поверили, а когда увидели своих бегущих воинов, было уже поздно. Татары и казаки с оглушительным криком ударили на ошеломленных поляков, не знавших, что делать. Люди, перевозившие возы через реку, в страхе оставили их на мосту, загородили его так, что ни с той стороны нельзя было помочь пострадавшим, ни им спастись и соединиться со своими. Притом шел дождь, и туман был такой, что поляки, по словам одного из свидетелей тех событий, прежде могли чувствовать удары, чем видеть врага, наносившего их. Спасения не было, казаки и татары окружили всех и истребили вконец. На полмили кругом все поле покрылось шляхетскими телами; кровь струилась ручьями; до пяти тысяч дворян легло во время этого побоища, не считая слуг.
Уничтоживши одну часть польского войска, казаки и татары кинулись на остальных, которые поспешно перешли через реку и разрушили мосты. Король наскоро приготовил свое войско к бою. Густой толпой показались татары; затем из лесу и с возвышенностей появились казаки. Несколько раз с громкими криками «Алла! Алла!» налетали татары на поляков; три раза уже подавалось польское войско; едва-едва удалось военачальникам привести его в порядок, удержать от бегства. Татары наконец врезались в середину войска — поляки уже обратились в бегство. Король во весь опор поскакал к бегущим.
«Господа! Не покидайте меня, не губите отечества!» — кричал он, заслоняя им путь.
Король сам хватал за узды лошадей, поворачивал их на неприятеля, поднимал кинутые знамена, напоминал всем об их долге, умолял, наконец грозил заколоть первого, кто опозорит себя робостью.
«Тот умрет как изменник, кто струсит! — кричал он. — Велю палачу казнить негодяев!»
Постыдились некоторые слов короля — смелые схватились с врагом, но были снова смяты. Тогда король двинул в дело немецкую пехоту и конницу (рейтаров).
Только в сумерках прекратился бой. Расстроенные, изнуренные, упавшие духом поляки столпились в своем обозе, а кругом со всех сторон обступила их вражья сила непроницаемым кольцом.