Вита начала часто, прерывисто дышать. Живот пронзила острая невыносимая боль, обезумившее от внезапного горя сердце билось так быстро, что его гул пульсировал в ушах, а виски вот-вот грозились взорваться. Вопль застрял в гортани и раздулся колючим шаром. По ослабшим ногам стекала вязкая горячая кровь…
- Нет! – затрепетала старуха, подскочив к девушке. – Ребенок… - она подхватила Виту за талию и потащила на кухню. Уложила на длинную скамью и побежала за водой.
Внучка стонала от неистовой, гудящей боли, пышные блестящие волосы слиплись от пота, легкое домашнее платье окропилось багровым цветом.
Виктора так быстро, как только позволяло ей дряхлое тело отыскала покромсанные пахучие травы в сосуде, заварила их теплой водой и поднесла отвар корчащейся Вите.
Резкий неприятный запах ударил по обонянию, наморщившись еще и от отвращения, девушка отвернулась.
- Пей, Вита! Давай! – строго наказала старуха, приподнимая голову внучки и помогая отхлебнуть целебное снадобье.
Тут же боль стала сильнее, схватки - чаще. Вита корчилась в родильных судорогах, громко пронзительно визжала, так что Нико в амбаре поднял лай, который тут же подхватили все собаки деревни.
Ее вопли содрогали воздух. Своим ором Вита пыталась перекричать нещадную, жестокую боль.
Она мучилась несколько часов. Вся кухня пропиталась запахом бурлящей крови, пота и невыносимых страданий.
Наконец, все завершилось. Изнуренная, полуживая Вита вздрогнула в последний раз и замерла. Она потеряла сознание, а на руках ее бабушки оказался крохотный ребенок. Фиолетовый, сморщенный, молчаливый. Мертвый.
Виктора с грустью оглядела несчастное дитя, которому так и не удалось вздохнуть жизнью. Она осторожно, нежно провела по голове внучки. «Выкидыш, - подумалось старухе, - прямо как у ее матери…, - она тут же вспомнила, как мучилась невестка, как кричала, рожая того проклятого ребенка, как притихла, только все закончилось, и как внезапно и незаметно умерла, - нет, - Виктора последние силы отдала этому желанию, - я не позволю Вите повторить судьбу матери…».
Хотя травнице на мгновение почудилось, что смерть – не так уж и страшна. Ведь страдания бедной девушки только начались… Отмучившись болезненными родами, ей теперь придется всю жизнь переживать одновременную смерть мужа, сестры и ребенка. С трудом верилось, что столько несчастья может в одно мгновение обрушиться на человека... Но Виктора заставила себя спрятать эту мысль. Она уже похоронила сына. Возможно, ей придется похоронить и Риту, хотя в это она с завидным упорством не верила, не хотела верить. Если умрет и Вита… То травница без раздумий последует за ней.
Младенца следовало отнести в подвал, к мертвецам. Но Виктора не могла заставить себя туда спуститься, вновь услышать голос усопшей сестры. Старуха аккуратно уложила ребенка в корзину для грибов и накрыла сверху чистой тряпкой.
Потом вышла из кухни в коридор, прошла на улицу. Светлая ночь оставалась бессовестно спокойной. Виднеющийся рядом черный лес продолжал, как обычно, тихо нашептывать ветру древние истории. Все вокруг было столь безразлично, столь холодно, что травница невольно поежилась.
Ее сердце раскололось, разбилось, и невыносимым стало казаться вечное единство мира. Викторе не верилось, что на закате лет судьба так беспощадно с ней обошлась. Старуха всматривалась в синюшнее небо, и слезы катились из давно уставших от жизни глаз.
Сказать, как долго стояла она одна на улице травница не могла. Время растворилось, исчезло в безмерном горе.
Когда она вернулась в дом, обнаружила на кухне очнувшуюся Виту. Девушка уселась на полу возле скамьи, на которой Виктора оставила корзину с младенцем. Кровавый след, тянулся через всю комнату - несчастной пришлось ползти до своего ребенка.
Вита поставила корзину себе на колени и иступленным взглядом пялилась на крохотного мертвеца.
- Оставь его, милая, - зашептала Виктора, подходя к внучке, - оставь. – Она потащила корзину на себя, но девушка крепко в нее вцепилась и не позволяла отобрать своего ребенка. Когда травница попыталась вырвать корзинку у нее из рук, Вита протяжно и отчаянно завыла, как дикий зверь.
Виктора тяжело вздохнула. Она не раз видела это безумие на лице матерей, чьи детины не пережили рождение.
Доводы не дойдут до ее разума. Виктора знала: сейчас Вите нужно было отойти от потрясения. Принять случившееся.
Старуха помогла внучке подняться, отмыла ее и уложила в постель. Все это время Вита не позволяла бабушке прикасаться к корзинке с младенцем.