Была то правда или нет, никто не скажет. Одно известно точно: мертвецы опасны, и только раз в год они проходят мимо костра, окруженного живыми.
Пока продолжался медленный скорбный марш, люди из племени сильнее укутались в одежды, убрали в сторону пищу и потупили в землю взор. Считалось, что если увидишь во время шествия умершего в этом году близкого, в следующем – сам станешь данью Богам. Никому не хотелось испытывать судьбу, потому уже давно повелось пережидать эту особенную ночь в тишине да не оглядываться по сторонам.
- Может, - шепнул крепкий, кареглазый юноша с остро выпирающими скулами, что сидел рядом со старухой, - потушим костер?
- Нет! – тут же взвизгнула темноволосая, с таким же острым личиком девчушка, жавшаяся к нему. Не обращая внимания на осуждающие взгляды соплеменников, она также громко прибавила, - нельзя!
- Тайсанд, - проскрежетал в воздухе ответ старухи, - уйми сестру и молчи.
Юноша недовольно поежился, крепко обхватил руками возмущенную девочку и замер.
Лишь недавно он прошел инициацию и стал мужчиной. Ему казалось, будто старшие охотники непрерывно следят за ним, все еще испытывают, и его взросление, в случае чего, можно будет повернуть вспять: он снова превратится лишь в мальчишку, которого никто не слушает и не уважает. А сейчас, в этот таинственный час, Тайсанд боялся, как никогда. Он не мог сказать, что беспокоит его больше: мертвецы, блуждающие по степи так близко от него и маленькой сестренки, или испуг, что так и норовил проявиться перед другими.
Раньше, во времена детства, мертвецы не страшили Тайсанда. Он верил: ото всех бед его спасет бабушка, шаманка племени. Ужас впервые сковал его холодными цепями в этот же день в прошлом году, когда старик Менсинд вдруг завыл, словно пронзенный невыносимой болью, после резко затих, как-то странно осел… Потом молчаливо поднялся и тяжелой поступью отошел от костра, присоединяясь ко скорбному маршу мертвецов.
То рассудили плохим знаком, и действительно с тех пор племени сопутствовали беды: дичи в степи стало меньше, а мертвецов – больше. Они намного чаще нападали на людей.
Тайсанд своими глазами видел, как мертвая женщина, худая, хрупкая на вид, подкралась к одному из охотников, когда они выслеживали оленя, и одним легким движением свернула сильному и крепкому мужчине шею.
Все эти воспоминания закрепились в его сознании и то и дело всплывали в памяти. Юноша тщательно отгонял их прочь, но события прошлого не отставали, а лишь душили костлявыми руками. Да и беспокойство его сестренки, Нессанды, не прибавляло уверенности. Все же она особенная девочка, ее чувства, интуицию нельзя игнорировать. Потому Тайсанд временами поглядывал на бабушку, пытаясь понять, замечает ли шаманка волнение Нессы и придает ли ему значение.
Однако старуха оставалась невозмутимой. Ее внуку порой казалось, что бесстрашие шаманки происходит лишь от ее почтенного возраста. Ведь разве можно бояться мертвецов, когда ты сам уже с минуты на минуту можешь стать трупом?
Мнение Тайсанда разделяли и соплеменники. Мало кто из них знал, сколько на самом деле лет старухе Абранде. Последние годы сама шаманка отвечала на этот вопрос одной и той же цифрой, будто нарочно вводила своих людей в заблуждение.
Хотя Абранду можно было понять: соплеменники беспокоились, что ее преемница, внучка Нессанда, еще совсем мала. Шаманка могла бы выбрать и кого-то постарше… Даже уникальные способности ее девочки не покрыли бы неопытность, или, скорее даже, незрелость. А юной шаманке предстояло вести племя вслед за Белым Зверем, когда Абранда станет данью Богам. Потому бабушка и напускала таинственность на собственный возраст – этим она уберегала внучку от беспокойства людей, зная: волнение способно быстро перерасти в ненависть. Загадка же позволяла соплеменникам фантазировать, выдумывать сказки про собственную предводительницу. Ведь в час неопределенности человеческий разум способен построить надежду на любом пустом звуке.
Марш мертвецов, как правило, продолжался несколько дней, но племя Тайсанда, Следующие за Белым Зверем, как они сами себя называли, наблюдали только его начало и одновременно апогей, а потом уходили дальше на север, туда, где зима воцарялась раньше. Основное число мертвецов проходило в первую же ночь, дальше же они ступали небольшими группками, позже и вовсе парами или в одиночку.
Эту ночь люди из племени проводили у костра, не разбредаясь по юртам. Такова была традиция, дань уважения мертвым. Утром же, когда толпа марширующих редела, Следующие за Белым Зверем спешно собирались и пускались в путь.