А вот и тот самый откос… На шесте, вбитом у воды, табличка с надписью. Читаю: «Мы защитим наше село или умрем!» Тревога в моем сердце утихла. Да, наши люди превратили Сео-Дыок в свою собственную «стратегическую деревню»: сюда не ступит нога врага!
Ночь опускается медленно. На крышах уже заплясали отблески огней, в каждом доме пекут сейчас пироги!
Мрак густеет, но все равно я в любой темноте отыщу причал у дома старого Тама, где несколько лет назад отвязал лодку. Гляжу: передо мной вырастает высокая насыпь, в ней четыре высокие бойницы. И лодочный навес тоже обнесен колючей проволокой. Я причаливаю к берегу и привязываю лодку. И снова, как тогда, в моих руках позвякивает железная цепь. Но сердце бьется спокойно.
На этот раз я нарочно бренчу цепью — пусть старый Там готовится встретить гостя. Освобожденная земля… Свобода… Эти слова сейчас для меня — осязаемая реальность. Свобода — это значит, что я могу свободно, не таясь, звенеть лодочной цепью. И так же свободно, неторопливо я поднимаюсь по тропинке. И наконец, свободно и открыто ступаю на порог дома, вокруг которого некогда так упорно кружили вражеские патрули…
Нет, это не старый Там. Это его сын Хай Кан и с ним несколько бойцов.
Они сидят посреди комнаты на топчанах и ужинают. Рядом лежит оружие.
Вхожу. Они не сразу меня узнают. Лишь минуту спустя Хай Кан, вскрикнув, бросается обнимать меня.
— О небо! Это же наш Бай!
— Да, братец Хай, это я!
— Сколько лет, как ты уехал из Сео-Дыока! Где же ты был все это время?
— Работал, братец Хай, воевал. А вы-то как? А где же дедушка Там?
— Отец? — Хай Кан произнес только это слово и умолк. — Отец умер, — произнес он тихо через некоторое время.
Дедушка Там умер! Боль лишила меня дара речи. И Хай Кан так же безмолвно стоял рядом. Потом он потянул меня за рукав, приглашая сесть на топчан.
Кто-то крикнул нам из глубины комнаты:
— Вот что, о прошлом поговорим после! А сейчас пусть он выпьет и закусит с нами!
Сажусь на топчан. Только теперь я узнаю старых знакомых. И того, кто сейчас говорил, я тоже знаю — это дядюшка Ты Дыонг.
В те дни, когда в Сео-Дыоке хозяйничал враг, дядюшка Ты Дыонг служил в отряде «гражданской обороны». Однажды во время вражеской облавы на нашу лесную базу дядюшка чуть не наступил мне на спину, но быстро нашелся и, желая во что бы то ни стало меня спасти, прошептал: «Лежи тихо, не шевелись!»
Да, я знаю всех, кто сейчас сидит в этом доме за мирной трапезой. Почти все они по принуждению служили в отряде «гражданской обороны». Гонялись за мной и моими друзьями, свирепо размахивая палками, и в то же время были самыми верными нашими защитниками. Они пережили вместе с родным селом самое тяжелое в его истории время, долго были пленниками, томящимися за колючей проволокой. Зато теперь стали настоящими партизанами, отважными бойцами, которым то же самое заграждение из колючей проволоки служит защитой.
Они угощают меня рисовой водкой — прозрачной и чистой, как в лучшие дни Сео-Дыока. Я гляжу на пузырьки в моем стакане и с грустью вспоминаю дедушку Тама.
Отчего он умер, я так и не знаю. Братец Хай Кан ничего мне не сказал.
— Пей, Бай дорогой! — раздается чей-то голос. Я медленно, маленькими глотками пью крепкую водку. Но вот к моему стакану снова тянется рука с бутылкой.
— Не надо, — говорю я, придерживая руку приятеля, — мне скоро уходить.
— Куда ты пойдешь? Ведь сегодня Тет! Зачем тебе мыкаться в такую ночь?
И Хай Кан стал горячо убеждать меня:
— Посиди с нами, Бай дорогой! Заночуй у меня, и я расскажу тебе, как погиб отец.
Скромный новогодний ужин длился недолго. Один за другим ушли бойцы: кто — сторожить дороги, кто — охранять село.
Накормив меня, жена Хай Кана сказала мужу:
— Я иду на женское собрание. Нам надо решить, как завтра доставить новогодние подарки бойцам. А ты посиди дома, поговори с Баем.
Она ушла, и мы остались с Хай Каном одни. Он долго молчал. А потом начал неторопливый рассказ:
— В ту ночь, когда ты пришел за лодкой, отец как раз задумал отвезти вам — на вашу лесную базу — пироги и чай. Он сильно тревожился за вас, боялся, не приуныли ли вы там под Новый год. Жена моя по случаю Тета как раз приготовила рисовые пироги. Отец отнес все в лодку и спрятал под досками. Он решил, как стемнеет, съездить к вам и порадовать гостинцами. Не ожидал, что вражеский патруль будет кружить вокруг нашего дома до поздней ночи…