За проходной студентов встретил Павел Башков, тот самый, который разводил вчера по квартирам. Он был в кирзовых сапогах, грубой брезентовой спецовке и в мятой кургузой кепочке на затылке. Держался он весело и небрежно: ребятам, как старым знакомым, крепко пожал руки, угостил «беломором». Пока Эльвира Сергеевна оформляла пропуска, Антон и Валентин курили с ним в сторонке.
— Смотрю, девок у вас много, — посмеиваясь, сказал Павел. — И симпатичные. Хорошо живете: восемь девок — один я.
— Это точно, — поддакнул Валентин. — Факультет у нас такой. Бабье царство.
— Ишь ты! — засмеялся Павел. — Ну ничего, мы им найдем женишков. Не против? — прищурился он.
— Ради бога! — великодушно разрешил Валентин — А как насчет ваших невест?..
— Имеются, — подмигнул Павел. — Обеспечим по потребности.
— Вот и славненько, — сказал Валентин. — По рукам.
— По рукам, — захохотал Павел.
Они шутливо хлопнули рука об руку. Между ними сразу установился приятельским тон с тем оттенком, который бывает у более старших парней в присутствии зеленых, молодых. Антон заметил это.
— Устроим сегодня танцы в клубе, — деловито решил Павел. — У нас, вообще-то, танцы по субботам, но я организую, — уверенно пообещал он. — Только вы сразу скажите, какие заняты — чтобы с нашими парнями конфликтов не было.
— Да все свободны, — заявил Валентин. — Так ведь, Антоний?..
— По-моему, все, — отозвался тот.
— Ну, совсем хорошо! — развеселился Башков. — А насчет невест не сомневайтесь, девки у нас бедовые. Да вот хоть Зинка, вон она идет… — кивнул он на девушку в синем рабочем халатике, которая только что показалась из цеха и шла по двору, с любопытством косясь на студентов у проходной. — Зинка! — позвал Павел. — Иди сюда!..
— Чего тебе? — бросила она, не останавливаясь.
— Да иди сюда! Дело есть…
Девушка с досадой мотнула головой, но повернула к ним:
— Ну чего тебе? — остановилась она в трех шагах и спокойно, не смущаясь, оглядела ребят. Была она статная, красивая, с высокой грудью, с широким разлетом густых темных бровей, с чуть темневшимися усиками над полной верхней губой. Не шло ей только выражение нарочитой досады и скуки в карих глазах. — Ну чо звал-то? — нетерпеливо повторила она.
— Зинка, что ты такая сердитая сегодня? — игриво осведомился Башков.
— Не Зинка, а Зиночка! — решительно отрезала она.
— Ну ладно, ладно, Зиночка, — примирительно сказал Павел. — Познакомься вот с ребятами. Студенты из города. Этот с бородой — Валентин, а тот, фитильной — Антон, — шутливо представил он ребят. Сначала Валентин с приятной улыбкой подал ей руку, потом и Антон пожал маленькую, но крепкую Зиночкину ладонь.
— Вы на танцы вечером придете? — спросил ее Валентин.
— Какие танцы? Сегодня, чать, не суббота…
— Я сделаю, — успокоил Павел. — Обещаю танцы до упаду. Прибегай вечером в клуб. Кавалеры вот у тебя уже есть.
С таким видом, как будто и кавалеры и танцы ей смертельно надоели, Зиночка подумала, вздохнула, посмотрела сначала на одного, потом на другого. Антон заметил, что на Валентине взгляд ее задержался чуть дольше, и это его слегка задело.
— Не знаю, — сказала, наконец, Зиночка. — Как настроение будет…
— Без вас мы будем скучать, — многозначительно сказал Валентин.
Она неопределенно усмехнулась, еще раз взглянула на него мельком и пошла от них небрежной походкой, не попрощавшись.
— Ну как? — поинтересовался Павел.
— Клевая чува, — сказал Валентин. — Она что, в первую смену работает?
— Точно. До пяти.
— Ага… — задумчиво поднял брови Валентин. — Так и запишем.
Подошли остальные, и Башков повел студентов в цеха. Завод был маленький по современным представлениям, несерьезный какой-то. На небольшой территории, огороженной кирпичной стеной, умещались два цеха, доменный и литейный, рудный двор с неровными кучами слежавшейся руды, кокса и флюсов, эстакада, по которой мотовоз толкал платформы с чугунными чушками, небольшая котельная да несколько подсобных строений. Башков шагал широко, уверенно, давал пояснения громким голосом, все время поглядывая на девушек, явно стараясь произвести на них впечатление. Он то и дело вступал в разговоры с рабочими, шутил с кем-то, кого-то распекал, и Антон с удивлением заметил, что даже пожилые рабочие слушаются его. Оказывается, Павел был не кто-нибудь, а старший горновой, фигура на таком заводике заметная.