Бекас сделал несколько шагов, обернулся, посмотрел на то, как грузно ступает его спутник.
— Перекур — сказал Бекас и направился к поваленному дереву.
Он приложил к завалинке СВД, ловко скинул рюкзак.
Сеня последовал за ним. Поставил АКС рядом с СВД, наклонился, переместив вес рюкзака целиком на спину, чтобы легче расстегнуть грудную стяжку, снял рюкзак и облегченно вздохнул. Он провел ладонью по своей макушке с редеющими седыми волосами, посмотрел на оставшийся на ладони пот, вытер его о штанину.
— Ну, ты и лось сахатый, Бекас. Укатал ты меня в нулину.
— Волка ноги кормят. Чая хлебнем, со сгущенкой сразу станет легче. Следы, те, что мы пересекли — это может быть чей-то дозор. И они наши могли засечь и могут искать по следу. Земля сырая — все видно. Надо дистанцию рвать подальше, если так. Береженого Бог бережет.
Сеня нащупал во внутреннем кармане пачку сигарет без фильтра «Гуцульские». Вынул из нее спрятанную внутри зажигалку, ловко подбил щелчком пальца одну сигарету, поймал ее губами налету.
— Опа! — сказал Сеня, довольный собой.
Бекас лег на завалинку спиной, вытянувшись во весь рост, закрыл глаза, расслабился телом, насколько только возможно.
— А он есть бог-то? — спросил Сеня. Закурил.
— Десять минут сплю. Засекай. Потом ты. Потом чифирем взбодримся, — сказал Бекас, не открывая глаз, добавил после паузы — Должен быть, по идее.
Сеня глубоко затянулся сигаретой, держа ее по привычке в кулаке, посмотрел на свои командирские наручные часы «Восток. Сорок лет Победы», выпустил табачный дым вниз.
Вновь за рекой простучал дятел, и вновь эхо унесло этот звук по реке.
Бекас видел сон, в котором снилось ему о доме.
Сначала снились ему солнечные зайчики, потом соседские вишни, которые мама запрещала рвать, а он — такой непослушный рвал их. Он тянулся до них через ограду, тянулся, тянулся, но никак не мог достать их рукой.
Снилось — мама наливала молока ему в кружку и улыбалась. Кружка наполнялась до края, и видно было, что вот-вот еще чуть-чуть и перельется, а мама все лила и улыбалась. Молоко — через край, побежало по столу, и стол стал белым, пролилось на пол и пол стал белым, и как-будто все вокруг стало белым-белым.
И тут только заметил Бекас, что во всем этом белом вокруг, один он в своем камуфляже цвета хаки и его СВД стоит рядом.
«Странно» — подумал Бекас во сне —"Значит я уже вырос. Значит мама, уже умерла». Хотел сказать: «Так ты жива, мама? Мам, ты молоко пролила». Не сказал.
Отер с бедра пролившееся на него молоко, увидел свою руку — а молоко то красное… И мать вдруг хлестнула его полотенцем по лицу!
«За что?! Мама!» — крикнул он во сне.
Бекас проснулся!
Рука с толстыми волосатыми пальцами, трепала его по щеке. В нос ударил резкий запах чеснока.
— Ал-ло! Подъем, воин! Полундра, едрёна твоя матрёна!
Первое, что увидел Бекас — это был Сеня, стоящий на коленях с руками на затылке и рыжего, у которого на правом плече висел его — Бекаса СВД и дробовик ТОЗ без приклада. Прижимая одной рукой оба ствола, рыжий шарил в карманах Сени. Он нашарил пачку сигарет, перекинул ее по воздуху другому, стоявшему в паре шагов.
— Чист! — сказал рыжий, обращаясь к тому, у которого виднелась из под расстёгнутого ворота тельняшка, который и разбудил Бекаса, добавил. — Курение вредит здоровью. Хе-хе!
Рыжий оскалился хищной улыбкой, показав два ряда зубов, в которых железных коронок было через один.
Медленно поднимаясь, не делая резких движений, Бекас заметил еще троих, расположившихся полукругом. У того, который будил — АК47 и у того, который напротив, метрах в пяти — второй АК47. Четвертый — совсем пацан еще, стоял дальше всех, поигрывал, качая в руке «Макаровым».
Первая мысль была: «Это жопа!»
— Давай, давай, длинный — проспишь царствие небесное. — сказал тот, что в тельняшке. — Руки в гору! Давай туда!
— Куда? — спросил Бекас
— Туда! — показал автоматом, тот что в тельняшке, на Сеню.
За первой мыслью, с бешенной скоростью завертелись другие наезжая друг на друга: «Четверо… банда…, этот в тельняшке — главный… четверо — жопа…Сеня сука заснул… я фраер… я карась дешевый…, взяли, как карася на мормышку… на тропе привал… фраер… сука…какой же я карась… дробовик ТОЗ, «Макаров» — это для карасей… шевронов нет… Сеня сука… заснул… вещмешки два по тридцать литров — местные… в дальний рейд с таким не пойдешь… мужички шалят…шмот охотничий не тактический… эх… мужички… сука-сеня-заснул-и-я-карась…»
Бекас, с поднятыми руками, встал на колени рядом с Сеней.