* * *
Луноликая сквозь прорезь полотна вошла ко мне.
Разрешились все сомненья, раз она пришла ко мне.
Щек бутоны увлажнились, спал покров с луны лица;
Быстро шла, страшась нескромных, и бледна вошла ко мно
Та жемчужина, чья прелесть не дает отвесть очей,
Точно с глаз моих скатилась, – так нежна пришла ко мне.
Без свидетелей на ложе мы покоились вдвоем,
Пробудясь, вбежало счастье: ведь луна зашла ко мне!
Говорит: идти хочу я, что возьмешь с меня в залог?
Я в ответ: возьму лобзанье, – ты одна вошла ко мне,
Но едва дошло до дела, в сердце пламень запылал,
От слезы, что влагой жизни, как волна, прошла по мне,
Головою Ширваншаха клясться будет Низами,
Что подруга этой ночью в чарах сна сошла ко мне.
* * *
Спеши, о, спеши, без тебя умираю!
Мне помощь подай, – без нее пропадаю!
В крови мое сердце, стенаю в разлуке:
Свиданья! Тоска! Часа встречи не знаю!
Уж раз ремесло твое – быть музыкантом,
Я звуков высоких и низких желаю.
Басмой лук бровей не натягивай грозно
До самых ушей! Шли стрелу! Ожидаю.
Ты знаешь, что жить без тебя я не в силах.
Ты жизнь мою хочешь, бери же, – бросаю.
Я вижу: удачи я жаждал напрасно, –
Я вздохом последним тебя призываю.
Тебе Низами отдает свою душу,
Прими – как страдания я принимаю.
* * *
Во влюбленных, как во львов, взором мечешь стрелы ты.
Тех, в ком львиные сердца, дней лишаешь смело ты.
Целясь стрелами ресниц, не спускаешь тетивы.
Диво! Не пустив стрелы, сердце мне задела ты.
Я, увидевши твой лик, власяницу разорвал,
Лишь похмелье – не вино шлешь мне без предела ты.
Жду чего я? Раздробить сердцем каменным своим
Сердце хрупкое мое, верно, захотела ты.
Поминаю каждый день ночь свидания с тобой.
Ах, по крови ран моих дни считать велела ты.
Ищешь розу, Низами, – тёрн мучительный прими.
От такого никогда не уйдешь удела ты.
* * *
В душе всегда базар готов для милой,
Из вздохов я соткал покров для милой.
По лалам сахарным, как сахар, таю;
Готов влачить я груз оков для милой.
Неверная нарушила обеты,
А у меня уж нету слов для милой.
Цвет гиацинта щек ее коснулся,
И не жалеет завитков для милой.
Целую днем я дверь ее и стены,
А ночью рву кошницы снов для милой.
Друзья, на помощь! Яростны нарциссы,
И раны сердца – лишь улов для милой.
* * *
В пору мне груз твой! Скажешь – немолод, – пусть!
Ношу приемлю. Путь непрополот? – Пусть!
Страсти, тобой мне внушенной, пью я хмель:
Яд примешан тобой в чистый солод – пусть!
Мной не гнушайся – ты мне дороже всех.
Если сердцем твоим правит холод, – пусть!
Молот против меня жизнью дан тебе.
Если жизни тобой дан тот молот, – пусть!
Жду я тебя, несытый. Жду, изнемог.
Пусть утоленьем кончится голод, пусть!
Ах, Низами, в саду твоем – соловей:
Роза цветет, шипом он проколот… Пусть!
* * *
О стройный мой кипарис, как роза, смеешься ты.
Я твой до конца веков, не мне достаешься ты.
А сердце полно тобой, и жизнь я вручил тебе.
Что хочешь, то делай с ней, ужель отвернешься ты?
И меч не заставит рук отнять от кудрей твоих.
Покуда моих одежд рукой не коснешься ты,
От жажды я весь сгорел, за тем и бегу к тебе.
Из сладостных уст в уста источником льешься ты.
Так пой, Низами! И пусть венец царей Ахсатан[84]
Гордится тобой, и с ним до звезд вознесешься ты.
вернуться
84
…венец царей Ахсатан… – Ахсатан – ширван-шах Ахсатан ибн Манучехр, по заказу которого была написана поэма Низами «Лейли и Меджнун».