* * *
День мой благословен, был с тобой ныне рядом я.
Рок мой благословен, твоим пьян ароматом я.
О светоч глаз моих, был господь милосерд ко мне,
Ведь твой прекрасный лик осязал жадным взглядом я,
Два мира дам за то, чтоб опять встретить мне тебя.
Знай, разлукой с тобой обессилен, как ядом, я.
Кто видел образ твой, тот не скажет, что я не прав.
Прав, что любовь к тебе своим сделал вожатым я.
Нет, не могу любовь вырвать я из груди, когда,
Как жизнь, вскормил ее. С ней живу, будто с кладом я.
С тех пор как я вкусил аромат свиданья с тобой,
Скорбь, как рубаху, рву, выбрал радость нарядом я.
Сердце мое в огне. Сердцем речь сказал Низами.
День мой благословен. Был с тобой ныне рядом я.
* * *
Когда в уме желаний нет, ступай в кабак, на дно,
С приятелями в нард играй, с неверным пей вино.
Равна неверыо вера тех, кто слеп к чужим грехам.
Как быть? Значенье этих слов уму глупца темно.
Ты есть, но если нет ее, к чему трудишься жить?
Кольцо на двери тот же ты, оно, как ты, одно.
От разговорчивых беги, нсканья позабудь,
В кругу мужей прочувствуй то, что с милой суждено.
Тот мир и этот мир – слова. Так отрекись от них –
И сразу станешь шахом тех, чье сердце влюблено.
* * *
Скорбь моя благословенна, вечно по тебе она.
Эта скорбь за все отрады мной не будет отдана.
Скорбь моя веселья лучше. Что на это молвишь ты?
Лучше бьешь ты, чем ласкаешь. Эта речь и мне странна.
Я тебе служу покорно, хоть служить и права нет.
Ты же мне помочь не хочешь, хоть вся власть тебе дана.
Без речей ты мне сказала: «Жди свидания со мной».
Может быть, не в этой жизни? Здесь надежда не видна.
Как вместить иную в сердце? Место в сердце – для тебя.
Кто с тобою схож? Ответь мне. С кем ты схожа? Ты – одна!
* * *
Гнет страсти мне в сердце – ведь сердце мишень – вошел.
Мой крик в небеса, сквозь лазурную сень, вошел.
Нет, мне не забыть ноготка на руке твоей!
Нож в сердце мое – мучить милой не лень – вошел.
Что толку скрывать в этом мире любовь к тебе!
В тот мир уж давно слух о ней, словно тень, вошел.
Мой дух за тобой с караваном хотел брести.
Да снова в свой дом – за ступенью ступень – вошел.
Ты молвила мне: «Низами, я приду». Спеши!
Судьбою назначенный в горницу день вошел.
* * *
Ведь я же давний твой друг, томишь зачем ты меня?
Друг верный, богом клянусь, печалишь всем ты меня.
Грущу пусть вечно, коль ты о горе спросишь моем.
Оно заботит тебя? Забудь совсем ты меня.
Люблю, горжусь я тобой, а ты стыдишься меня.
И зла ко мне, а могла б ввести в Эдем ты меня.
Твой цвет любой я приму. Петь бога? Взять ли зуннар?
Молю, скажи, увидать хотела б кем ты меня?
Ты любишь легкую грусть, а если тяжко скорблю,
В обиде ты на меня и мучишь тем ты меня.
Унизь как хочешь меня, влюблен навек Низами,
Не можешь, нет, охладить, увы, ничем ты меня.
* * *
Пьяное счастье мое протрезвится, я верю, однажды,
Спящая крепко удача должна пробудиться однажды.
Настежь раскроются двери, и ночь завершится рассветом,
Та, что похитила сердце, к страдальцу склонится однажды.
Кто, меня пользуя, думает – я благодарен и ласков,
Может тот врач моим взорам презренным явиться однажды…
Ради нее я неверный. Так должен же гибким зуннаром
Локон ее вкруг моей поясницы обвиться однажды.
* * *
Розы щек рассмеялись звонким хохотом,
От души заливаясь звонким хохотом.
Охватило такое веселие сад,
Что цветы откликались звонким хохотом,
А при виде рыдающих горестно туч
Аргуваны качались с громким хохотом!