Ты не меня, ты бога своего
Бранишь за щедрой скатертью его
Садовник, живо кликнув батраков,
Сказал: «Видали божьих мы рабов!»
Веревкой вора он велел скрутить
Да как взялся его дубинкой бить.
А вор: «Побойся бога наконец!
Ведь ты убьешь невинного, подлец!»
А садовод несчастного лупил
И так при этом вору говорил:
«Дубинкой божьей божьего раба
Бьет божий раб! – такая нам судьба.
Ты – божий, божья у тебя спина,
Дубинка тоже божья мне дана!»
Газели
О вы, рабы прелестных жен! Я уж давно влюблен!
В любовный сон я погружен. Я уж давно влюблен.
Еще курилось бытие, еще слагался мир,
А я, друзья, уж был влюблен! Я уж давно влюблен.
Семь тысяч лет из года в год лепили облик мой –
И вот я ими закален: я уж давно влюблен.
Едва спросил аллах людей: «Не я ли ваш господь?» –
Я вмиг постиг его закон! Я уж давно влюблен.
О ангелы, на раменах держащие миры,
Вздымайте ввысь познанья трон! Я уж давно влюблен.
Скажите Солнцу моему: «Руми пришел в Тебриз!
Руми любовью опален!» Я уж давно влюблен.
Но кто же тот, кого зову «Тебризским Солнцем» я?
Не светоч истины ли он? Я уж давно влюблен.
* * *
Я видел милую мою: в тюрбане золотом
Она кружилась и неслась и обегала дом…
И выбивал ее смычок из лютни перезвон,
Как высекают огоньки из камешка кремнем.
Опьянена, охмелена, стихи поет она
И виночерпия зовет в своем напеве том.
А виночерпий тут как тут: в руках его кувшин,
И чашу наполняет он воинственным вином
(Видал ли ты когда-нибудь, чтобы в простой воде,
Змеясь, плясали языки таинственным огнем?).
А луноликий чашу ту поставил на крыльцо,
Поклон отвесил и порог поцеловал потом.
И ненаглядная моя ту чашу подняла
И вот уже припала к ней неутолимым ртом.
Мгновенно искры понеслись из золотых волос…
Она увидела себя в грядущем и былом:
«Я – солнце истины миров! Я вся – сама любовь!
Я очаровываю дух блаженным полусном».
* * *
Я – живописец. Образ твой творю я каждый миг!
Мне кажется, что я в него до глубины проник.
Я сотни обликов создал – и всем я душу дал,
Но всех бросаю я в огонь, лишьдвой увижу лик.
О, кто же ты, краса моя: хмельное ли вино?
Самум ли, против снов моих идущий напрямик?
Душа тобой напоена, пропитана тобой,
Пронизана, растворена и стала, как двойник.
И капля каждая в крови, гудящей о тебе,
Ревнует к праху, что легко к стопам твоим приник.
Все тело бренное мое – лишь глина да вода…
Но ты со мной – и я звеню, как сказочный родник!
* * *
В счастливый миг мы сидели с тобой – ты и я,
Мы были два существа с душою одной – ты и я.
Дерев полутень и пение птиц дарили бессмертием нас
В ту пору, как в сад мы спустились немой – ты и я.
Восходят на небо звезды, чтоб нас озирать;
Появимся мы им прекрасной луной – ты и я.
Нас двух уже нет, в восторге в тот миг мы слились
Вдали от молвы суеверной и злой – ты и я.
И птицы небесные кровью любви изойдут
Там, где мы в веселье ночною порой – ты и я.
Но вот что чудесно: в тот миг, как мы были вдвоем –
Мы были: в Ираке – один, в Хорасане – другой – ты и я.
* * *
«Друг, – молвила милая, – в смене годов
Ты видел немало чужих городов.