Спросил сновидец: «Ты ли предо мною
Столь ангельскою блещешь красотою?
Как солнце, красота твоя цветет,
Л ты известен в мире как урод.
Тебя художник на стене чертога
Уродиной малюет длиннорогой».
Бедняга див заохал, застонал
И так ему сквозь слезы отвечал:
«Увы, мой лик художник искажает.
Он враг мне, ненависть ко мне питает!»
Поверь, мой шах, я чист перед тобой,
Но враг мой искажает облик мой.
От зависти из злобы, как от яда,
Бежать, мой шах, за сто фарсангов надо.
Но не опасен гнев твой мне, о шах:
Кто сердцем чист, тот смел всегда в речах.
Завидя мухтасиба, как известно,
Дрожит купец, торгующий нечестно.
И так как только с правдой я дружу,
На клевету с презреньем я гляжу!»
Царь поражен был речью этой смелой,
Душа его от гнева пламенела.
«Довольно, – крикнул он, – не обмануть
Тебе меня! Увертки позабудь.
Мне не нашептано клеветниками,
Нет, все своими видел я глазами.
Средь сонма избранных моих и слуг
Ты не отводишь глаз от этих двух».
И засмеялся муж велеречивый:
«Да, это правда, о мой шах счастливый.
Скрыть истину мне запрещает честь,
Но в этом тонкий смысл сокрытый есть.
Бедняк, что в горькой нищете страдает,
С печалью на богатого взирает.
Цвет юности моей давно увял,
Я жизнь свою беспечно растерял.
На молодость, что красотой богата,
Любуюсь. Сам таким я был когда-то.
Как роза, цвел, был телом, как хрусталь,
Смотрю – ив сердце тихая печаль.
Пора мне скоро к вечному покою…
Я сед, как хлопок, стан согбен дугою.
А эти плечи были так сильны,
А кудри были, словно ночь, черны.
Два ряда жемчугов во рту имел я.
Зубов двойной оградою владел я.
Но выпали они, о властелин,
Как кирпичи заброшенных руин.
И я с тоской на молодость взираю
И жизнь утраченную вспоминаю.
Я драгоценные утратил дни,
Осталось мало, минут и они!»
Когда слова, как перлы, нанизал он,
Когда царю всю правду рассказал он,
Шах посмотрел на мощь своих столпов,
Подумав: «Что есть выше этих слов?
Кто мыслит так, как друг мой, благородно,
Пусть смотрит на запретное свободно.
Хвала благоразумью и уму,
Что я обиды не нанес ему.
Кто меч хватает в гневном ослепленьи –
Потом кусает руки в сожаленьи.
Вниманье оклеветанным являй,
Клеветников же низких покарай!»
И друга честью он возвысил новой,
Клеветника же наказал сурово.
И так как мудр, разумен был вазир,
Не позабыл того султана мир.
Пока был жив, он был хвалим живыми,
И доброе, уйдя, оставил имя.
О любви, любовном опьянении и безумстве
Глава третья
Прекрасны дни влюбленных, их стремленья
К возлюбленной, блаженны их мученья.
Прекрасно все в любви – несет ли нам
Страдания она или бальзам.
Влюбленный власть и царство ненавидит,
Он в бедности свою опору видит.
Он пьет страданий чистое вино;
Молчит, хоть горьким кажется оно.
Его дарят похмельем сладким слезы.
Шипы – не стражи ли царицы Розы?