Где бубны, флейты ваши! – спросишь ты.
Откуда песня льется с высоты?
Не знаю я. Хоть песня мир объемлет,
Но ей лишь сердце избранного внемлет.
Коль птица с башни разума взлетит,
То ангелов небесных восхитит,
А низкий, в ком пристрастье к миру живо,
Готовит в сердце логово для дива.
Кто потакать готов своим страстям –
Не спутник он и не застолец нам.
Когда садами ветер пролетает,
Он не дрова, а розы рассыпает.
Мир, полный музыки, нам дал творец…
Но что увидит в зеркале слепец?
Ты не видал, как в пляс верблюд вступает,
Когда арабской песне он внимает?
Верблюда, знать, в восторг напев привел…
А тот, кто глух, тот хуже, чем осел.
Рассказ
Играть на флейте юноша учился
И совершенства в музыке добился.
Сердца сгорали, как сухой камыш,
Когда звучал его живой камыш.
Отец сердился, флейту отнимал он.
«Бездельник!» – сына гневно упрекал он.
Но, как-то ночью услыхав сквозь сон,
Игрою сына был он потрясен.
Сказал: «Не прав я был, его ругая,
Его искусства дивного не зная!»
Видал дервишей ты летящий круг?
Что означают эти взмахи рук?
Знай: в дверь они глядят иного мира,
Отмахиваясь от земного мира.
Тот видит Тайну, у кого жива
Душа в мельчайших складках рукава.
Так опытный пловец лишь обнаженный
В пучине не потонет разъяренной.
Намокнет грузный плащ, пловца губя, –
Ты скинь притворства рубище с себя!
Привязанный, в оковах ты плетешься,
Порвав все связи – с Истиной сольешься.
Рассказ
«Бедняга! – кто-то мотыльку сказал. –
Себе ты лучше б ровню поискал!
Горящая свеча тебя не любит.
Влечение твое тебя погубит.
Не саламандра ты, не рвись в огонь!
Надежная нужна для битвы бронь,
Как без нее с железноруким биться?
От солнца мышь летучая таится.
И тот, кто здравым наделен умом,
Не обольщается своим врагом.
Где разум твой? Свеча – твой враг смертельный,
Зачем ты рвешься к гибели бесцельно?
Бедняк, прося царевниной руки,
Получит в лучшем случае пинки.
Свеча султанам и царям сияет
И о любви твоей, поверь, не знает.
Она, блистая в обществе таком,
Прельстится ли ничтожным мотыльком?
Твоя любимая вельможам светит:
А ты сгоришь – она и не заметит!»
И мотылек ответил: «О глупец,
Пусть я сгорю, не страшен мне конец.
Влюблен я, сердце у меня пылает,
Свеча меня, как роза, привлекает.
Огонь свечи в груди моей живет,
Не я лечу, а страсть меня влечет.
Аркан захлестнут у меня на шее.
И мне не страшно, рад сгореть в огне я.
Сгорел я раньше, а не здесь – в огне,
Который обжигает крылья мне.
Она в такой красе, в таком сияньи,
Что глупо говорить о воздержаньи.
Пусть я на миг в огонь ее влечу
И смертью за блаженство заплачу!
Я в жажде смерти рвусь к живому чуду.
Она горит! И пусть я мертвым буду!..
А ты мне говоришь: «Во тьме кружи.
Ищи достойную и с ней дружи!»
Скажи ужаленному скорпионом:
«Не плачь!» – не станет вмиг он исцеленным.
Советы бесполезно расточать
Пред тем, кто не желает им внимать.
Не говорят: «Полегче, сделай милость!» –
Возничему, чья четверня взбесилась.
В «Синдбаде» также сказано о том:
«Сравни советы с ветром, страсть – с огнем».
Костер под ветром ярче пламенеет,
Тигр, если ранен, пуще свирепеет.
Я прежде думал: ты мне добрый друг,
Не ждал я от тебя дурных услуг.
Советуешь мне: «Ровню, мол, ищи ты,
Пусть будут сердце и душа убиты!..»
Не дорожишь душой, так не взыщи,
Ты сам иди и ровню поищи.
К себе подобным лишь самовлюбленный
Идет, как пьяный в мрак неозаренный.
Я сам решил – во тьме ль погибнуть мне,
Или сгореть в ее живом огне!