Выбрать главу

* * *

Сердце, верящее в то, что красавиц покорит, Я сравнил бы со стеклом, что взялось разбить гранит. Но и праведник-аскет, торопящийся в мечеть, Просто, как зеленый плод, не успел еще созреть. Ты спросила: «Это кто?» Слух ласкал небрежный ток. «Дервиш, – кто-то дал ответ. – Просит милостыни он». О притворство! Но зачем за неверность клясть подруг, Коль подругам красота изменяет тоже вдруг? Знаешь ты – зачем заря? Чтоб тавро разлуки мог У влюбленных выжигать полыхающий восток. В этом мире все не так. Тошно жить Хосрову в нем. Оттого играет он с красотою, как с огнем.

* * *

Когда источаешь улыбкою мед, Никто у торговцев сластей не берет. Когда возникаешь на миг предо мной, В глазах – кипарис, озаренный луной. Сверкнешь красотой – расступается ночь. С тобой состязаться и солнцу невмочь. Бледнеет, но спать не уходит луна. Должно быть, от ревности ей не до сна. О прелести локонов я промолчу, Безумцев запутать в кудрях не хочу. Нет, я не один восхищаюсь тобой. Увидев тебя, восхитится любой. Я – раб твой, и все ж всемогущ и велик. Владыка и раб у владыки владык. Ты перлы стихами, Хосров, произнес И в мир превратил первозданный хаос.

* * *

Не думай, что влюбленные – Адамовы сыны. О друг мой, это ангелы, бесплотные, как сны. Не духи ли воистину Меджнун, Вамик и Вис, Из горних тайн обители спустившиеся вниз? О пери, будь источником и впрямь воды живой Для жаждущих, которые уходят в мир иной! От твоего видения в бессонной тьме ночей Бегу, как мышь летучая от солнечных лучей. Хосров на грани гибели из-за твоей красы. Наставник – прочь! Что мертвому дыхание Исы?

* * *

О, верь, тебя не заменю красавицей другою, Клянусь лежащей пред тобой во прахе головою! Мою могилу посетишь в ином тысячелетьи И розу верности найдешь по-прежыему в расцвете. Тоскою мой развеян прах. Я у нее в неволе, Но ветру прах моей тоски развеять не позволю. Поистине глаза того подернуты туманом, Кто кипарис превознесет, с твоим равняя станом. Как не страшиться за тебя, коль одержимым взглядом Тебя пронзают сотни глаз, когда проходишь рядом? И я нисколько не дивлюсь, что странниками стали Сердца, сраженные тобой, гонимые печалью. Отринь Хосрова, если он найти не сможет силы К тебе явиться, убоясь, что это – шаг в могилу.

* * *

Ты для меня была предвечности зарею. Явившись в этот мир, пошел я за тобою. Когда же ты ушла, от слез, подобных граду, Потоки разлились соперникам преградой. Узнайте, о друзья! Не воспылает роза Лишь оттого, что льют глаза влюбленных слезы. Жестокая, никто, израненный любовью, На жертвенник любви не пролил столько крови! Я долго умолял явить к страдальцу жалость, Когда же ты пришла, как быстро ночь промчалась И все ж благодарю за дивное мгновенье, Хоть ты была скупой, наверно, от смущенья. О вы, что на пирах минувшей ночью пили, Я не вина вкусил, а влаги Сальсабиля! Как финики вкусны, спросите у рассвета. Увы, остались мне шипы от пальмы этой. Поныне пью вино, о роза, ночи нашей. Что может быть, Хосров, мудрее винной чаши?

* * *

Тюрчанка знает, как пытать, Являя лунный лик опять. Испепеляет сердце мне. Ну что ж, я – раб. Сгорю в огне. Подвыпьет, камнем из ворот В меня, как в дервиша, швырнет. Что розе горе соловья? Кичится, аромат струя. Кто плачет от любвп, как я, Бросает честь в поток ручья. Душа уходит в мир иной – Твои глаза тому виной. Хосров, тебя увидев, смолк, Хоть в красноречьи знает толк. Вынув сердце, в душу ты пришла на царство. Ты причина боли и ее лекарство Грудь мою открыто, оказавши милость, Рассекла и в ней же тайно воцарилась. Превратила царство в жалкую пустыню И среди развалин царствуешь поныне. «Стою оба мира», – гордо ты сказала. За себя, считаю, запросила мало. О потоках крови вспоминаешь редко, Но грустишь, увидев сломанную ветку. Как враги ислама, ты творишь насилье. Милость властелина – верный путь к могиле. От твоей улыбки сладостно застолье. Что же я рыдаю, что же таю солью? Сердца нет, остались только боль и горе, И душа покинет узы тела вскоре. Красота приносит огорченье старым. О Хосров, не стоит поддаваться чарам! Тайно пришла на рассвете, точно сиянье дня, И заарканила ловко локонами меня. Дверь распахнула и стала, переступив порог. Обмер… Когда ж очнулся, глаз отвести не мог. О твоего явленья благословенный миг! Передо мной, как в тумане, плыл несравненный лик. Взор, колдовски пьянящий, точно нарцисса взор, Томностью глаз газели ранил меня в упор. Видя, как лик сияет, солнечный свет струя, Блага земли и неба предал забвенью я. Мне без него и услады – жалящее острие. Чашу протянешь с ядом – выпью, ликуя, ее. Вскрикнул: «Хосрову в ухо вдень, как рабу, кольцо[101], Только бы вечно видеть мог я твое лицо!»
вернуться

101

…в ухо вдень, как рабу, кольцо… – На мусульманском востоке рабы носили в ухе кольцо с именем хозяина.