Судьба звезду Сухрабову затмила.Рустам его на землю повалил,Но знал, что удержать не хватит сил.Мгновенно он кинжал свой обнажилИ сыну в левый бок его вонзил.И тяжко тот вздохнув перевернулся,От зла и от добра он отвернулся.Сказал: «Я виноват в своей судьбе,Ключ времени я отдал сам тебе.А ты – старик согбенный… И не диво,Что ты убил меня так торопливо.Еще играют сверстники мои,А я – на ложе смерти здесь – в крови.Мать от отца дала мне талисман,Что ей Рустам оставил Тахамтан.Искал я долго своего отца, –Умру, не увидав его лица.Отца мне видеть не дано судьбою.Любовь к нему я унесу с собою.О, жаль, что жизнь так рано прожита,Что не исполнилась моя мечта!А ты, хоть скройся рыбой в глубь морскую,Иль темной тенью спрячься в тьму ночную,Иль поднимись на небо, как звезда,Знай, на земле ты проклят навсегда.Нигде тебе от мести не укрыться,Весть об убийстве по земле промчится.Ведь кто-нибудь, узнав, что я убит,Поедет и Рустаму сообщит,Что страшное случилось злодеянье.И ты за все получишь воздаянье!»Когда Рустам услышал речь его,Сознанье омрачилось у него.Весь мир померк. Утративши надежду,Он бился оземь, рвал свою одежду.Потом упал – без памяти, без сил.Очнулся и, вопя, в слезах, спросил:«Скажи, какой ты носишь знак Рустама?О, пусть покроет вечный мрак Рустама!Пусть истребится он! Я – тот Рустам,Пусть плачет надо мной Дастани-Сам».Кипела кровь его, ревел, рыдал он,И волосы свои седые рвал он.Когда таким Рустама увидалСухраб – на миг сознанье потерял.Сказал потом: «Когда ты впрямь отец мой,Что ж злобно так ускорил ты конец мой?«Кто ты?» – я речь с тобою заводил,Но я любви в тебе не пробудил.Теперь иди кольчугу расстегни мне,Отец, на тело светлое взгляни мне.Здесь, у плеча, – печать и талисман,Что матерью моею был мне дан.Когда войной пошел я на ИранИ загремел походный барабан,Мать вслед за мной к воротам поспешилаИ этот талисман твой мне вручила.«Носи, сказала, в тайне! Лишь потомОткрой его, как встретишься с отцом».Рустам свой знак на сыне увидалИ на себе кольчугу разодрал.Сказал: «О сын, моей рукой убитый,О храбрый лев мой, всюду знаменитый!»Увы! – Рустам, стеная, говорил,Рвал волосы и кровь, не слезы, лил.Сказал Сухраб: «Крепись! Пускай ужаснаМоя судьба, что слезы лить напрасно?Зачем ты убиваешь сам себя,Что в этом для меня и для тебя?Перевернулась бытия страница,И, верно, было так должно случиться!..»Меж тем стемнело. Пал в степи туман.Рустам же с поля не вернулся в стан.И двадцать знатных воинов в тревогеПоехали по ратной той дороге,Чтобы исход сражения узнать:Пир начинать им нынче иль стенать.Вот кони богатырские пред нимиВ пыли, но оба – с седлами пустыми.Рахш потрясает гривою во мгле,Но только нет богатыря в седле…Богатыри, подумав, что убилиРустама, в горе головы склонили.И поскакали шаху сообщить,Что нет в живых Рустама, может быть.Весть страшная, гонцы и конский топот…Средь войска поднялись и шум и ропот.Кавус велел скорей тревогу бить,Велел в карнаи медные трубить.Сбежались люди пред лицо Кавуса,И шах призвал испытанного Туса.Сказал: «На поле битвы поспешай,Как обстоят дела у нас – узнай.И если нет Рустама Тахамтана,Оплачем судьбы нашего Ирана.Ведь если щит мой – лев-Рустам – убит,Уйду я на чужбину, как Джамшид.Мне легче нищенствовать на чужбине,Чем ваши трупы увидать в пустыне.Все силы надо воедино свесть,Врасплох сейчас врагу удар нанестьИ в час один расправиться с врагами, –Иль бросить все, уйти!.. – Решайте сами!»Когда над станом шум воинский встал,Сухраб Рустаму скорбному сказал:«Я умираю. Все переменилось.Ты окажи моим туранцам милость.О всем, что сталось, шаху возгласи,Чтоб войск на нас не слал он – ты проси.Я сам хотел завоевать Иран,Из-за меня поднялся весь Туран.